— Немного о леди Шакли, — поморщилась Элиза. — И о миссии Монро Берка, доверенной ему Королевским обществом. И как герцог стремится найти средства на экспедицию в Тимбукту.
— Джулиана, давай сделаем его респектабельным? — предложила Софи. — Пригласим его на ближайший бал, повальсируем с ним. Наши мужья могут взять его в «Уайтс», где они вполне благопристойно выпьют, пожалуются на парламент и своих жен и не учинят никакого скандала.
— Твой муж может это сделать, — ответила Джулиана и уже тише продолжила: — А мой восхитительно не способен на благопристойное поведение.
— Разве респектабельность продается? — сказал Найтли.
И это был ответ.
Элиза сидела с непроницаемым лицом, хотя внутри у нее все клокотало… У ее подруг были чудесные любящие мужья, собственные популярные колонки в газете, куча модных платьев и даже способность сделать кого-то респектабельным. Она попыталась сделать это своей колонкой, но результат оказался противоположным. Какая она дура!
Собрание продолжалось. Гренвилл произнес пылкую речь о парламентских проблемах, вероятно, чтобы заставить всех помучиться и вытерпеть умные речи после легкомысленных разговоров о матримониальных перспективах герцога Уиклиффа. Другие отрапортовали о последних несчастных случаях и происшествиях: сумасшедший сбежал из Бедлама и терроризирует юных леди по всему Лондону, вор украл алмазное ожерелье из дома леди Моубри, в пекарне в Хай-Холберне возник пожар.
Все это время Элиза думала о том, как поскорее уйти. Она была совершенно уверена, что видела демона из своего прошлого, Лайама, слонявшегося у паба. А может, это разыгралось ее живое воображение, выпестованное жизнью в театре? Или все же стоит довериться своему здравому смыслу? Все это время она считала, что этот безжалостный вор и негодяй мертв. По крайней мере надеялась на это.
Но вот, пожалуйста, он появился у паба. Должно быть, какое-то случайное стечение обстоятельств.
Но он встретился с ней взглядом. Она его видела. Что все это значит?
Придется выяснить это позже, поскольку после собрания Найтли пригласил ее в свой кабинет для приватного разговора. Последний раз она была там… Вспомнив, Элиза передернула плечами. В тот день Найтли вселил в нее страх Божий, точнее, страх лишиться положения Великосветской корреспондентки и остаться без работы, которую она любила.
— Элиза, — оживленно сказал Найтли, — садитесь.
Она уселась в одно из больших мягких кресел у его стола. По пропорциям они больше подходили мужчине, и от этого она чувствовала себя совсем маленькой и незначительной. Вероятно, это неумышленно, подумала она, поскольку Найтли обставлял свой кабинет, явно не думая о том, что придется иметь дело с женщинами.