— Думаю, что да, мадам Глэдия. Если бы я что-то забыл, я бы не знал об этом, потому что мне нужно было бы забыть.
— Я не об этом. Скажем, ты прекрасно помнил что-то, но вдруг забыл. Что-то вертится на языке, а что — никак не поймешь.
— Я не понимаю, мадам. Если я что-то знаю, то всегда вспомню, когда понадобится.
— Отличная память.
— Обычная, мадам. Так я сконструирован.
— И это надолго?
— Не понял, мадам?
— Я имею в виду — как долго может функционировать твой мозг? Ведь в нём воспоминания за два столетия — сколько ещё в нём поместится?
— Не знаю, мадам. Пока я не испытываю затруднений.
— Да, но когда-нибудь ты обнаружишь, что больше не в состоянии запоминать.
Дэниел задумался.
— Такое возможно, мадам.
— Знаешь, Дэниел, не все твои воспоминания одинаково важны.
— Я не могу выбрать, мадам.
— Другие могут. Твой мозг можно очистить и снова наполнить воспоминаниями, скажем, процентов десять от того, что было. Тогда тебя хватит ещё на несколько столетий. А если такие чистки делать регулярно, ты стал бы вечным. Правда, это дорогостоящая процедура, но я не постояла бы за ценой.
— А со мной посоветуются, мадам? Спросят моего согласия?
— Конечно. Я не стану приказывать тебе: это означало бы не оправдать доверия доктора Фастольфа.
— Спасибо, мадам. В таком случае должен сказать, что никогда не соглашусь добровольно на такую процедуру, если только сам не обнаружу, что моя память перестала функционировать.
Они дошли до двери. Глэдия остановилась, честно недоумевая:
— А почему, Дэниел?
— Есть воспоминания, — тихо сказал Дэниел, — которые я могу потерять из-за небрежности или неразумности тех, кто станет проводить операцию. Я не хочу рисковать.
— Какие воспоминания ты имеешь в виду?
Дэниел заговорил ещё тише:
— Мадам, я имел в виду воспоминания о моём бывшем партнере, землянине Элайдже Бейли.
Глэдия в оцепенении стояла перед дверью до тех пор, пока наконец Дэниел не проявил инициативу и не приказал двери отвориться.
Робот Жискар Ривентлов ожидал в гостиной. Глэдия поздоровалась с ним с лёгким чувством неловкости, какое всегда испытывала при виде его.
По сравнению с Дэниелом он был примитивным. Он был обычным металлическим роботом; его лицо ничего не выражало. Его глаза вспыхивали красным в темноте.
Дэниел был одет, а Жискар имел только имитацию одежды — впрочем, очень хорошую, поскольку её изобрела сама Глэдия.
— Привет, Жискар, — сказала она.
— Добрый вечер, мадам Глэдия, — ответил он с лёгким поклоном.
Глэдия вспомнила слова Элайджа Бейли, сказанные давным-давно, — и сейчас они словно прошелестели в её мозгу: «Дэниел будет заботиться о тебе. Он будет твоим другом и защитником, и ты должна быть ему другом — ради меня. И я хочу, чтобы ты слушалась Жискара. Пусть он будет твоим наставником».