Роботы-сторожа всегда были на месте.
Но они никогда не задерживали — именно потому, что всегда были здесь.
Жискар и Дэниел, чьи способности были гораздо выше, чем у других домашних роботов, не имели специальных обязанностей; они отвечали за работу остальных роботов.
В три часа они обошли лужайку и лесной участок, чтобы проверить, выполняет ли свои функции внешняя охрана и нет ли каких-нибудь проблем.
Они встретились на южной границе поместья и некоторое время разговаривали на своем сокращенном эзоповском языке. За десятилетия общения они привыкли понимать друг друга, и им не нужно было прибегать к сложностям человеческой речи.
Дэниел сказал едва слышно:
— Облака. Почти не видно.
Если бы Дэниел говорил с человеком, он сказал бы: «Как видишь, друг Жискар, небо покрыто облаками. Если бы мадам Глэдия стала ждать восхода солнца Солярии, она всё равно не увидела бы его».
Жискар ответил:
— Предсказано. Лучше интервью.
Что означало: «Бюро погоды так и предсказывало, друг Дэниел, и это может служить извинением тому, что мадам Глэдия легла спать пораньше. Мне казалось более важным убедить её согласиться на встречу, о которой я уже говорил тебе».
— Мне кажется, друг Жискар, что главной причиной того, что тебе с трудом удалось убедить её, было огорчение по поводу оставления Солярии. Я дважды бывал там с партнером Элайджем, когда мадам Глэдия была солярианкой и жила там.
— Я всегда знал, что мадам не была счастлива на своей родной планете, что она с радостью оставила её и не имела намерения возвращаться. Но я согласен с тобой: её расстроило, что история Солярии завершилась.
— Я не понимаю реакции мадам Глэдии, — сказал Дэниел, — но очень часто человеческие реакции логически не соответствуют событиям.
— Поэтому иной раз так трудно решить, что будет вредно для человека, а что нет. — Будь Жискар человеком, он вздохнул бы, произнося эти слова. — Это одна из причин, почему мне кажется, что Три Закона Роботехники неполны и несовершенны.
— Ты уже говорил об этом, друг Жискар, и я стараюсь поверить, да не могу.
Жискар помолчал.
— Умом я понимаю, что они должны быть несовершенными, но когда хочу поверить в это — не могу. Оказывается, что я связан Законами. Если бы я не был ими связан, я бы, наверное, поверил в их недостаточность.
— Это парадокс, которого я не понимаю.
— Я тоже. Но я чувствую, что должен объяснить этот парадокс. Иногда мне даже кажется, что я жажду обнаружить неполноту и недостаточность Трёх Законов, как, например, сегодня вечером в разговоре с мадам Глэдией. Она спросила, как отказ от встречи может повредить ей лично, и я не мог ей ответить, поскольку это вне пределов Трёх Законов.