В качестве второго элемента религии Льюис называет «осознание нравственного закона», якобы тоже никак вне религии не объяснимого. Но об этом я уже писал очень много и поэтому сейчас повторяться не буду. Не всё так просто, как кажется Льюису. Слишком он щедр на категорические утверждения: «можно объяснить только так, а не иначе». Увы, есть и иные объяснения.
Третий элемент, по Льюису, — это слияние воедино «ощущения Божественного» и стража нравственности. Но, как верно отмечает сам Льюис, это слияние характерно отнюдь не для всех, и даже не для всех религий. Обоснование этого «элемента» у Льюиса наиболее невнятно и поэтому трудно критикуемо. Это не основа религии, и, напротив, некая надстройка в уже возникшем религиозном сознании.
Четвертым элементом он полагает вочеловечение Бога во Христе, для которого он, по привычной уже логической схеме выстраивает такую дилемму: либо этот Человек был безумцем самого гнусного вида, либо говорил правду. Третьего, видите ли, не дано. А почему, собственно? Разве для нас в новинку рождение мифов, вокруг неких реальных событий с последующим отъединением мифа от реальной основы и самостоятельным его существованием? Я не собираюсь сейчас пускаться в запутанный спор об историчности Христа, но, кажется, находки Кумранских рукописей с текстами об «учителе справедливости» склоняют именно к такому толкованию. Так что третье дано. Можно предположить, видимо, и четвертое, и пятое и т. д. Не всё так примитивно, как Льюису кажется.
И в этой связи не могу не вернуться к вопросу, которого уже касался в одном из писем, но который Сергей Алексеевич оставил без ответа. То, что Льюис считает основой веры, на самом деле следовало бы назвать первородным грехом христианства. Идея возможности (!!) вочеловечения Бога — самая страшная идея, которую можно было бросить в нравственно неподготовленный древний мир (да и современный ушёл от него недалеко в этом отношении). Создана была модель, по которой начали конструироваться лжемессии и наместники Бога на земле, обожествляемые монархи и вожди. Разумеется, их немало было и до появления христианства, но лишь христианство придало им невероятный ореол святости (до тех пор локально существовавший, может быть, лишь в Египте фараонов).
Какой шаг назад по сравнению с чистым монотеизмом иудаизма, по крайней мере, четко отъединявшим земное от небесного! (Как и любая религия, иудаизм обладает множеством неприемлемых черт, но, по крайней мере, этой он лишён).
Так обстоит дело с попыткой Льюиса показать, «почему вера представляется ему обоснованной». И это всё? Небогато.