Закончив играть, я пальцами притушила колебание струн. Внимание Люка сразу же вернулось к деревьям.
Я коснулась его руки, чтобы привлечь внимание, и требовательно спросила:
— Куда ты смотришь? Я ничего не вижу. Там кто-то есть?
Люк покачал головой.
— Я уверен, что ты можешь видеть Их, если хорошенько приглядишься. Но там никого нет. Пока.
— Пока? — Его ответ меня не успокоил.
Он показал на двор.
— Здесь есть холм, боярышник, только что прогремела гроза… Не могу представить себе более идеальное место и время для появления даоин ши.
Имя показалось мне странно знакомым.
— Кто они?
— «Вечно юные». Существа, почитающие Дану. Они… — Люк попытался найти слова, — обожают музыку. Живут ради нее. — Он пожал плечами, сдаваясь. — И если есть музыка, которая способна их призвать, так это твоя.
Я дотронулась до ключа на шее.
— Нам стоит волноваться?
— Вряд ли. Они не признают, что подчиняются Ей, а Она сделала все, чтобы разрушить Их клан. Из всех кланов фей Их клан обладает наименьшей силой в мире людей. Для того, чтобы появиться до солнцестояния, им нужна гроза. — Люк не отрывал взгляда от кустов боярышника, и я поняла, что он все-таки считает Их реальной угрозой. — Я тебе говорил, что не существует безобидных фей. Некоторые Ши могут пойти на убийство, чтобы завладеть твоим голосом.
Огорошенная его словами, я смотрела на кусты боярышника.
— Я никому не позволю тебя обидеть, — тихо сказал Люк.
Я почти поверила ему, но веру в его непобедимость подрывали воспоминания о том, как он корчился от боли на полу кухни, хотя его врага даже не было в доме. Однако я подняла голову и снова прислонила арфу к плечу.
— Знаю. Хочешь сыграть еще что-нибудь?
— В твоем присутствии мне хочется играть, пока я не свалюсь от усталости, а потом подняться и играть снова. Конечно, хочу.
Я наклонилась к арфе и наиграла грустную мелодию, медленную и протяжную. Люк сразу же узнал мотив и поднял флейту.
Мелодия звучала неистово и таинственно, вдохновляюще и безысходно. Высокий надрывный голос флейты перечил низкому голосу арфы. Мы оба вкладывали в музыку все, чем мы жили, и любой, кто захотел бы слушать, мог проникнуть к нам в душу. В темноте за кустами кто-то шевельнулся. Мелодия дрогнула. Словно биение сердца, зазвучала барабанная дробь. Я почти видела, как музыка натянулась и вызвала к жизни тени. Каждая страстная нота, каждый наполненный надеждой такт, каждый звук, полный чувства, обрел форму, и под покровом кустов мелодия ожила, музыка обрела плоть. Возле боярышника возникли две фигуры. Стройные, с бледно-зеленой либо от рождения, либо от игры света кожей. Мужчина с юным лицом держал в длинных зеленоватых руках скрипку, женщина держала барабан. В отличие от Элеонор и Рыжего Придурка, они даже не напоминали людей: их отличала неземная красота.