Мы долго молчали, не глядя друг на друга. Я торопился придумать, что бы такое сказать поумнее, но в голове крутились только стихи: «О роза, ты роняешь лепестки. Я гибну от печали и тоски…» «Но в ответ и бровью не ведет эта тонконогая девица: будешь ты не первым, кто умрет…»
— Как ваше здоровье? — спросила она и покраснела.
— Спасибо, хорошо. А как вы себя чувствуете?..
И тут мы оба рассмеялись. Она прыснула и при этом смутилась так, что мне стало больно за нее, отвернулась, наклонилась низко, принялась царапать ножичком землю.
Тень выросла над раскопом, большая, близкая. Я оглянулся, увидел Тетросяна. Ануш вскинула глаза, блестящие, словно после слез, и снова опустила их. Он спрыгнул в раскоп, наклонился к дочери, сказал ей что-то ласковое, успокаивающее. Потом строго посмотрел на меня.
— Пойдемте со мной.
— Тут побуду, — наивно сказал я.
— Пойдемте, показаться надо.
Он вылез из раскопа, отряхнул руки и пошел не оглядываясь. И я поплелся за ним, волоча вдруг ставшие непослушными ноги.
В палатке, куда мы вошли, было нестерпимо жарко. Пахло пылью и еще чем-то кислым. Пожилой человек в широкополой шляпе на голове, увидев нас, раскрыл рот от удивления и так и закаменел в неподвижности, не сводя с меня глаз.
— Я говорил вам, — торжествующе сказал Тетросян.
— Да-а, — только и произнес человек. И вдруг быстро, почти подобострастно протянул руку: — Арзуманян. — И повел глазами по сторонам: — Раскапываем вот…
— Что раскапываете? — неожиданно для самого себя деловым тоном спросил я, словно именно этот вопрос сейчас интересовал меня больше всего.
— Крепость, крепость раскапываем. Только начали, но уже видно: объект интересный. Датировать пока не удалось, но полагаю — тыщи две с половиной, не меньше.
— Чего?
— Лет, лет, разумеется. Вот я вам покажу…
И тут я решился, прямо как в омут кинулся, даже похолодел весь:
— А можно, мне Ануш покажет? — И добавил, словно оправдываясь: — Ведь нам через час уходить.
— Почему же нельзя? — Он откинул полог палатки и закричал неожиданно молодым и сильным голосом: — Ануш! Ану-уш! Иди сюда, деточка!
Тетросян не проронил ни слова. Я покосился на него, но решил уж не отступать.
— Ануш, вот молодой человек раскопками интересуется, расскажи ему, пожалуйста. Да стенку, стенку покажи обязательно.
Она глянула на отца, отвела глаза и, молча повернувшись, пошла по тропе. А я стоял, не зная, что делать: тотчас бежать за ней или ждать особого приглашения?
— Ануш! — крикнул Арзуманян. — Этак молодой человек тебя и не догонит.
— Догонит, — ответила уверенно, и сердце мое снова подпрыгнуло в радости, словно только и дел у него было в этот день — прыгать.