С детства хотел, чтобы братья доверяли, делились секретами, особенно Филип. Хотел помогать, быть полезным.
Избили до потери сознания, а я все равно пытался их защитить.
Нет, теперь только месть.
Я ведь уже убийца — вполне естественное поведение. Сдавливаю поручень изо всех сил, словно это шея Филипа. Не очень-то приятно быть чудовищем, но, возможно, никем другим мне стать уже не суждено.
Дверь распахивается, на площадку выходит кондуктор.
— Вам нельзя здесь находиться.
— Хорошо.
Он отправляется дальше проверять билеты. Ему на самом деле наплевать, я вполне могу стоять здесь и дальше.
Пару раз глубоко вдыхаю дымный воздух и возвращаюсь в вагон.
— Какая сцена, — комментирует Лила. — Умчался в расстроенных чувствах.
У нее синяки под глазами. Нашла где-то ручку и разрисовала себе коленку. Мне ужасно паршиво, но я не извиняюсь.
— Да, люблю, знаешь ли, сцены. Вообще весь такой чувствительный.
Она улыбается, но потом быстро становится серьезной.
— Я так тебя ненавидела. Лежал в мягкой постели в своей распрекрасной школе, думал об оценках, о девчонках, совсем не думал обо мне. О том, что со мной сотворил.
— Ты спала в моей постели. — Я почти скрежещу зубами. — Не такая уж она и мягкая.
Смех Лилы больше похож на всхлипывание.
За окном проносится лес.
— Не стоило это говорить. Ты-то сама спала в клетке. Лила, я не очень хороший человек. — Молчу, но потом все-таки заставляю себя продолжить. — Но я думал о том, что с тобой сотворил. Каждый божий день. Прости меня. На коленях готов умолять о прощении.
— Жалости мне не надо. — Но говорит она уже мягче.
— Тем хуже.
Улыбается, криво и саркастически, пинает меня моим же собственным ботинком.
— Расскажи, что случилось, когда я тебя превратил. Как ты убежала? Больше никаких сцен, обещаю слушать спокойно.
Лила кивает и принимается снова выводить каракули на коленке — рисует синей шариковой ручкой спираль.
— Ладно. Итак. Ты прижимал меня к ковру, казался совершенно невменяемым и очень сердитым. А потом так странно улыбнулся. Я испугалась, ужасно испугалась — решила, правда меня убьешь. Ты наклонился и прошептал мне в ухо: «Беги». Вот так вот.
— Беги?
— Ну да. Нелепо. Сам же прижимал меня к полу — как тут сбежишь? А потом началась трансформация.
Она нажимает на ручку все сильнее, царапает ногу почти до крови.
— Кожа как будто сделалась мне мала, кости скручивались, спина изогнулась, я съежилась. Перед глазами все плыло, зато удалось из-под тебя выскользнуть. Я не умела бегать на четырех ногах, но все равно побежала. Ты закричал, я не обернулась. Потом все начали кричать. Из дома как-то выбралась, но дальше не успела — они поймали меня в кустах.