Лила оглядывается.
— Готова поспорить на что угодно: у нее есть душ.
Когда мошенничаешь, необходимо помнить и еще кое-что — тоже мама научила: гораздо легче обмануть простачка, если предложение исходит не от тебя, а от кого-то другого. Именно поэтому в большинстве случаев требуется партнер.
— Кассель мне столько про тебя рассказывал.
Лила широко улыбается и тут же превращается из подозрительной бродяжки со свалявшимися волосами в нормальную девчонку.
Одри переводит взгляд с нее на меня, не понимая, что за игру мы затеяли.
— И что же он рассказывал? — спрашивает Дженна, прихлебывая диетическую колу.
— Моя двоюродная сестра только что вернулась из Индии. Ее родители живут в ашраме. Я рассказывал про Уоллингфорд.
— Твоя двоюродная сестра? — Одри упирает руки в боки.
Брови у Лилы ползут вверх, а потом она ухмыляется во весь рот.
— А! Не веришь, потому что у меня кожа светлее, чем у него?
Стейси вздрагивает, а Одри заглядывает мне в глаза — не оскорбился ли? В Уоллингфорде не принято говорить о расовых различиях — такая вот политкорректность. Никогда и ничего, будь ты смуглым, черноволосым, рыжим, блондином или таким светлокожим, что просвечивают голубые прожилки вен.
— Да ладно. Мы не настоящие кузены. Моя мать замужем за братом его матери.
У мамы нет никакого брата.
Но я и бровью не веду.
Не улыбаюсь.
Обманываю девушку, в которую, возможно, все еще влюблен, и сам себе не признаюсь, что меня это заводит.
— Одри, — схема отработана до мелочей, — можно тебя на минутку?
— Кассель, — с нажимом произносит Лила, — мне нужно волосы подстричь, принять душ. Пошли. Очень рада была познакомиться.
Она улыбается подругам и хватает меня за руку.
Я вопросительно смотрю на Одри.
— Поговорите, когда он вернется в школу, — вмешивается Дженна.
— Она может помыться в общежитии, — задумчиво отзывается моя бывшая девушка.
— Так мы можем поговорить? — Какой я все-таки подлец. — Здо́рово.
— Конечно. — Одри отвернулась.
Возвращаемся в Уоллингфорд. Лила улыбается во весь рот и беззвучно произносит одними губами: «Класс».
Мы сидим на бетонных ступеньках факультета изобразительных искусств. Одри то и дело заправляет за ухо рыжую прядь, но та постоянно падает на лоб; вся шея покрылась красными пятнами — значит, нервничает.
— Прости меня за вечеринку. — Хочется прикоснуться к ней, погладить по волосам, но я сдерживаюсь.
— Я самостоятельная женщина и вполне способна отвечать за свои поступки. — Она теребит затянутыми в перчатку пальцами серые колготки.
— Я просто…
— Знаю: я напилась, а целовать пьяную девушку не очень-то красиво, да еще на глазах у ее парня. Не самый благородный поступок.