— Мама, почему мы всё время куда-то переезжаем? — однажды я спросила маму.
Помню, это было как раз тогда, когда мы переезжали из Сока. Конечно, я хотела знать почему, ведь это был шестой переезд за мою жизнь, а мне было всего шесть лет. Я не помню только первые два переезда, потому что была совсем маленькая.
— Тебе не нравится переезжать? — Мама сидела за пианино, держа в правой руке карандаш, а в левой сигарету. Не выпуская их из рук, она посадила меня к себе на колени.
— Тебе понравился этот город?
Я молчала. Я и сама не знала, что именно меня раздражает — или как бы мне хотелось, чтобы было.
Я опять задала тот же самый вопрос:
— Почему? Почему мы всё время должны переезжать?
И мама, несколько раз прикоснувшись губами к моим волосам, ответила:
— Потому что мы с тобой сели в божественную лодку и должны плыть.
— В божественную лодку? — переспросила я, но она больше мне ничего не объясняла.
— Да, в божественную лодку.
Она спустила меня с коленей, и наш разговор на эту тему был закончен.
В первый понедельник декабря мы с мамой отмечали папин день рождения. Мама никогда не пьёт вино, но только в этот день, каждый год, она выпивает бокал красного вина. Я тоже немного отпиваю. Потом она играет на пианино, и мы вместе поём «Хеппи бёздэй».
Мы отмечаем четыре дня рождения в году: мамин, мой, папин и Момои. Учитель Момои — это бывший мамин муж. Он был преподавателем музыки в университете, у него было спокойное и доброе лицо, и он великолепно играл Баха. Так говорит о нём мама. Когда я только родилась, первые шесть месяцев, пока мы не начали эти переезды, он был мне вместо отца.
Потом мы с мамой фотографируемся.
— Иди сюда, сфотографируемся, — говорит мама, и я встаю так, как она просит. Она сидит, а я становлюсь перед ней. Мы замираем, прижавшись друг к другу, и смотрим в объектив камеры, поставленной на автомат. С особым звуком начинает мигать лампочка, потом «чик» — и в тот же миг вспышка. На фотографии будут наши улыбки.
Мама обязательно фотографирует меня на каждый папин день рождения. Говорит, что когда-нибудь покажет ему эти фотографии. На них я, становящаяся всё взрослее, и мама, которая совсем не стареет… Разумеется, это она сама про себя говорит.
Я думаю о папе. Но я знаю о нём совсем немного. Его имя и фамилию, дату рождения, вес и рост десятилетней давности. Знаю то, что у него были густые, непослушные чёрные волосы, спина похожа на мою, вернее, моя спина похожа на его; что он готовил очень вкусные коктейли, что когда он два дня не брился, на третий день у него было очень сексуальное лицо. Ну, пожалуй, и всё. Из всего этого нет ничего, что бы я знала и помнила сама.