У моей мамы такая белая кожа. У неё короткая стрижка, поэтому шея кажется слишком открытой. Она очень худая, и когда она принимает душ, в ямочках её выступающих ключиц скапливается вода. Она держит книгу большими руками. Руки пианиста, как она сама о них говорит. Руки, которые всегда так крепко меня обнимают. Этими руками, которыми она обнимала и Момои, и моего папу, этими самыми руками мама сейчас переворачивает страницу за страницей своей толстенной книжки, скорее всего какого-то очередного детектива.
— Спокойной ночи! — сказала я, глядя на маму.
— Спокойной ночи! — ответила она.
•
Наступил октябрь. Небо стало гораздо выше, наполнилось осенней синевой и прозрачностью.
Я шагаю вперёд наугад, разбивая ногами складки плиссированной юбки. Слушая Рода Стюарта. Род Стюарт — мой талисман-хранитель. Я потерпела поражение. Давно я так сильно не испытывала чувство тревоги.
Сегодня утром я говорила с Соко о переезде. Сегодня было чудесное ясное утро, настроение от этого было хорошее, и я решилась начать разговор.
— Думаю, уже пора подумать о новом месте…
Моим словам Соко абсолютно не удивилась и сухо спросила:
— Когда?
Она ела свой обычный завтрак: овсяная каша, яйцо и чай.
— На следующий год… — ответила я.
Я пила кофе из большой кружки и смотрела на дочку. Её профиль, маленький носик, мягкие губы и лоб, как две капли похожий на лоб её отца…
— Думаю, к весне… — я подпёрла подбородок рукой, и продолжала разглядывать профиль дочери.
— Куда?
На будущий год весной Соко пойдёт в среднюю школу[14].
— Ну… я сама ещё не знаю. Может, куда-нибудь поближе к морю? Соко, а ты где хотела бы жить?
— Да мне всё равно… — ответила дочь. Я видела, что настроение у неё сделалось просто ужасным.
— Ты хочешь ещё пожить в этом городе? — спросила я. — Тебе нравится Сакура?
— Мне всё равно…
Она взяла обеими руками чашку с хлопьями и допила из неё молоко.
— Соко, тебе жалко расставаться с друзьями? — Я попробовала разговорить её. Она — опять своё «мне всё равно»…
— Соко, ты же понимаешь, что друзья остаются друзьями, даже если разъезжаются…
Выражение её лица стало страшным. Она молчала в ответ.
Я поняла, что она подумала о Рикако. Эта девочка была лучшей подружкой Соко в Такахаги. Потом, когда мы переехали в Сакура, они долго переписывались. Но через некоторое время как-то само собой письма перестали приходить.
— Взять хотя бы твою Рикако, — рискнув, начала я, — Думаю, что она по-прежнему остаётся твоей лучшей подругой. По крайней мере, без сомнения, она была таковой.
Я лишь хотела объяснить Соко, что свершившиеся факты не могут исчезнуть, что мы именно поэтому ничего не теряем, что всё наше всегда остаётся с нами.