— Хорошая наживка. Я согласен, — Дулепов не стал больше кочевряжиться.
— Отлично! Детали операции согласуем в рабочем порядке! — быстро свернули трудный разговор японцы и, вежливо отказавшись от рюмки коньяка, покинули кабинет.
Еще не успели стихнуть их шаги, как в дверь просунулась пунцовая физиономия Ясновского. Оскорбленный до глубины души подозрением, он с трудом находил слова, чтобы выразить возмущение. Дулепов оборвал его на полуслове и, пренебрежительно махнув рукой, сказал:
— Не бери в голову, Вадим! Проходи и наливай, с этими желтомордыми обезьянами толком не выпьешь.
— Азолий Алексеевич, я, что им, подкидная шестерка? Сволочи! Опустили меня ниже плинтуса! — терзался ротмистр.
— Плюнь и разотри. Одно слово — азиаты, — презрительно бросил Дулепов и пододвинул к нему рюмку.
Ясновский одним махом выпил. Костеря на чем свет стоит японцев, они допили коньяк и съели закуску. Дулепову показалось мало, и он потянулся за новой бутылкой. Ясновский стал отнекиваться.
— Вадим, куда торопиться, когда начальник рядом? — проворчал Дулепов.
— Извините, Азолий Алексеевич, опаздываю на явку с Тихим, — пояснил Ясновский и поднялся с кресла.
— О-о, это святое, — сбавил тон Дулепов и уже в дверях остановил: — Погоди, у меня тут мысль мелькнула. Федорова кто брал?
— Жандармы.
— Полицейские участвовали?
— Только на подхвате.
— Где сидят Бандура и Козлов?
— В центральной, у Тихого.
— Очень даже неплохо, — потер руки Дулепов.
Ясновский терялся в догадках, пытаясь понять, куда клонит шеф. А тот не спешил делиться своими соображениями; попыхивая папироской, хитровато поглядывал сквозь клубы сизого дыма и продолжал говорить загадками:
— После Федорова что-то осталось?
— Почти ничего. Все, гад, уничтожил.
— Кто об этом знает?
— Сасо, Такеока, Ниумура с Дейсаном и мы.
— А, может, все-таки осталось? — глаза Дулепова слились в узкую щель.
— Вы полагаете, японцы нам что-то не договаривают? — предположил ротмистр.
— Не думаю, хотя, черт их знает. Если у них в штабе засел большевистский агент, то чего говорить про нас, каждый второй косит глаз за Амур.
Ясновский пошел пунцовыми пятнами. Обида, нанесенная японцами, снова заговорила в нем, и он с вызовом воскликнул:
— Господин полковник, если вы подозреваете меня, то…
— Уймись, Вадим. Я, что, про тебя сказал? — перебил Дулепов. — Слава богу, мы с тобой не один пуд соли съели. Я о другом. Если развернуть ситуацию с Федоровым и подпольщиками против резидента?
— Как? С покойника ничего не возьмешь, — недоумевал ротмистр.
— А твой Тихий зачем?
— Он-то тут с какого боку?