Великая Отечественная Война (1941–1945) (Потапов) - страница 53

Хойзингер. Не надо паниковать, фон Бок. Паника — самое пагубное, разрушительное состояние. Вы, как командующий, должны всем своим видом, всеми своими действиями вселять в войска уверенность в победе.

Бок. Я не паникую. Я говорю вам о реальном положении, которое сложилось сейчас под Москвой. Наши солдаты, офицеры действительно устали. Они ведут уже длительное время боевые действия. Моральное состояние их падает, многие уже не верят в нашу победу.

Хойзингер. Это плохо, это очень плохо, фон Бок.

Бок. А что я могу с этим поделать? Как вдохновить их? Вы посмотрите, как они в эти зимние морозы одеты, обуты, как и чем их кормят! Таких условий они не заслуживают. Воевать в зимнее время они не готовились, считали, разобьем Красную Армию за три-четыре месяца, до осенней распутицы и зимних морозов. Но просчитались.

Хойзингер. Война, окопы — это не санаторные условия на райских островах Средиземного моря. Это надо всем понимать: солдатам, офицерам, и трудности военного времени переносить стойко, мужественно.

Бок. Когда мороз за 30 градусов, а на ногах летние ботинки, на голове — летняя кепка, а спину прикрывает тонкая шинель, когда на завтрак, обед и ужин дают только консервы, — все это не очень способствует подъему морального духа армии. Скорее, наоборот.

Хойзингер. Конечно, просчеты у нас были, но они не должны порождать панических настроений.

Бок. Все это так, фельдмаршал Хойзингер, но сложившаяся тяжелая обстановка сильнее наших патриотических слов. И призывы к мужеству, стойкости, к вере в наши высокие немецкие идеалы не оказывают должного воздействия.


В кабинет входят три немецких солдата, одетые в разное тряпье, которое они добыли в домах русских жителей. У одного на голове шапка-ушанка, у второго — панама, у третьего — треух. У одного на ногах валенки, у другого — соломенные калоши, у третьего — женские сапоги. Одеты: один — в полушубок, другой — в ватную куртку, третий — в женскую шубу.


Вот посмотрите на наших доблестных солдат нашей героической немецкой армии.


Хойзингер долго смотрит на солдат, устало качает головой.


Хойзингер. Пусть уведут их отсюда.


Солдаты уходят.


Бок. Вот такой стала наша великая немецкая армия.

Хойзингер. Надеюсь, не все так одеты, как эти партизаны?

Бок. Не все, но многие.

Хойзингер. А может, ты, фон Бок, решил передо мной устроить комический маскарад и специально переодел этих солдат, чтобы показать мне?

Бок. Я не фокусник и не шут, а фельдмаршал. И мне не до шуток, Фельдмаршал Хойзингер, когда армии угрожает поражение.

Хойзингер. Поражение под Москвой для вас, фельдмаршал фон Бок, будет большой личной трагедией. Фюрер твердо заявил, если вы проиграете битву за Москву, то будете разжалованы и отправлены на фронт воевать рядовым солдатом. А может, вас отдадут под суд, и дело закончится расстрелом.