Гитлеровцы веселились. Бурцев молчал. Корабль пустыни с нелепой нагорбной конструкцией надменно взирал и на танкистов, и на танк.
– Это что, сарацинская осадная башня?
Хохот…
Верблюду шутка не понравилась. Верблюд плюнул. Фашики едва успели отскочить. По черному кресту на танковой броне растекалась изрядная порция слюны.
И – новый взрыв веселья.
– Глянь-ка! Сарацин танк подбил! – ржали немцы.
– Да у этого бедуина верблюд совсем перегрелся!
– Ага, вон какой навес от солнца ему соорудили!
– Не-е, это не навес, это палатка для животины! Чтоб не простудилась!
– А может, сарацин в своих одеялах пулемет прячет?
– Ха-ха-ха! – покатились со смеху немцы.
«Ха-ха-ха!»-подумал Бурцев.
– Благородные господа Хранители, – осторожно напомнил о себе тевтонский рыцарь. – Вы приказывали найти воду, а у этого человека есть вода.
– Ну так давай ее сюда! – потребовали эсэсовцы.
Мнение Бурцева здесь никого не интересовало. Как он продолжит путь без запасов воды – тоже. Сержант ордена Святой Марии протянул руки к бурдюку. Бурцев препятствовать рыцарю не стал. Даже помог отвязать булькающий кожаный мешок. Конфискованную воду оттащили механику. Видимо, предназначалась она для технических нужд. Вот только вряд ли этого хватит, если потек танковый радиатор…
– Нужна еще вода, Курт, – втолковывали гитлеровцы тевтону, – много воды, понимаешь, очень много! Найди родник, ручей или хотя бы караван какой-нибудь, что ли…
Рыцарь кивнул. Отправился на дальнейшие поиски.
– А ты чего пялишься, свинья сарацинская? Проваливай, пока цел.
Эти слова предназначались уже Бурцеву. Как и недвусмысленный взмах кулака.
Бурцев послушно провалил. До кормы танка. Остановил верблюда за обгорелой спиной механика. Да, пожалуй, здесь самая выгодная позиция. И танкисты как на ладони, и мотоциклисты с «Цундаппами», и замок, и дозорные. А «Пантеру» можно использовать в качестве укрытия.
Он пригнулся к МG-42, сунул руки под одеяла, нащупал пулемет. Затем обратился к красной голой спине.
– Что, система охлаждения полетела? – сочувственно спросил по-немецки. – Или фильтры забились?
– И охлаждение, – раздраженно буркнул механик, – и фильтры, и… Что?!
Немец оторвался от работы. Поднял измазанное черным и жирным лицо. Глаза были как пара здоровенных гаек, которые он держал сейчас в руках.
– Что ты сказал?!
Вполне оправданное изумление: какой-то бедуин тринадцатого столетия разбирается в устройстве танкового двигателя!
– Тихо, – шепотом приказал Бурцев, – если не хочешь умереть.
Наверное, немец хотел.
– Партизаны! – заорал он.
Схватил гаечный ключ. Размахнулся. И умер.