— Урод, светофора не видишь? — орал я, лихорадочно выкручивая баранку. — По переходу переходи, дубина!
Еще одно положительное качество джипа проявилось, когда на парковке перед ателье "Magura-Motors" не оказалось ни одного свободного места. Внедорожник, шутя, заскочил на двадцатисантиметровый бордюр, и, прочертив полным приводом широкую дугу на газоне, замер перед зданием, чуть не уперевшись кенгурином в стену.
Шарахнув дверью по фонарному столбу, я выскочил из троллейбуса и залетел в бокс. Здесь кипела работа, замирающая только на пять-шесть часов в сутки, необходимых для сна. На яме стояла ОКА грязно-белого цвета со срезанными крыльями и отсутствующей крышкой капота.
— Макс! — заорал я.
Тишина. Лишь кто-то пыхтел под машиной, треща трещоткой.
— Макс! — снова завопил я, утапливая кнопку клаксона на руле кастрюли.
Несмотря на рев ГАЗовских "улиток", из ямы отчетливо донесся звук удара чьей-то головы об защиту.
— Твою мать! — из-под ОКИ, отчаянно тряся головой, вылез механик. — Ты сдурел? — проорал он.
— Макс, у тебя кулачковые ряды есть? — спокойно осведомился я.
— А? Громче говори, не слышу ни хрена!
Не мудрено. У меня-то от звуковой атаки в ушах звенело, а каково пришлось мастеру — и представить не берусь. Одно точно — не сладко.
Макс вытер черные от масла руки еще более грязной тряпкой, и, прочистив мизинцами уши, протянул мне ладонь.
— Здоров, Круглый. Чего шумишь?
— У тебя детали для кулачковой коробки есть? — как можно громче прокричал я, энергично тряся ладонь мастера.
— Чего орешь-то? — скривился Макс. — Не глухой. Кофе будешь?
— Нет, — поспешно отказался я, вспомнив кофе Дениса.
Мотористов я знал немало, и ни один из них не отличался любовью к личной гигиене. Во всяком случае, перед тем, как залезть в двигатель каждый из них тщательно вымоет руки, но даже пельмени эта публика варит в кастрюле, в которой только что отмокали форсунки. Обряд посвящения, что ли, такой? Приобщение, так сказать, к мотору. Нет, я, бывает, разговариваю, кроме Михо, еще и со своей крошкой, и сплю с блоком цилиндров в обнимку, но до такого дойти не успел. Видимо, по этой причине я, хоть и соберу двигатель из любого подручного дерьма, кенсаем заточки пока не стал. Хотя, если вспомнить, что у самураев такая степень мастерства означает впадение в полный маразм, можно с уверенностью сказать — я на подходе! Верной дорогой иду.
Механик открыл багажник ОКИ, в котором разместился автохолодильник, микроволновая печь и кофеварка. Вытащив из пакета пластиковый стакан, Макс до краев наполнил его парящим напитком.