Я произнесла тихо, со слезами на глазах, глядя на святую Марию:
— Шестой Ангел вылил чашу свою в великую реку Евфрат: и высохла в ней вода, чтобы готов был путь царям от восхода солнечного.
И видел я, выходящих из уст дракона и из уст зверя и из уст лжепророка трех духов нечистых, подобных жабам.
Это — бесовские духи, творящие знамения; они выходят к царям земли всей вселенной, чтобы собрать их на брань в оный великий день Бога Вседержителя.
Се, иду как тать: блажен бодрствующий и хранящий одежду свою, чтобы не ходить ему нагим и чтобы не увидели срамоты его.
И он собрал их на место, называемое по-еврейски Армагеддон.
Седьмой Ангел вылил чашу свою на воздух: из храма небесного от престола раздался громкий голос, говорящий: совершилось!
И произошли молнии, громы и голоса, и сделалось великое землетрясение, какого не бывало с тех пор, как люди на земле… Такое землетрясение! Такое великое!
И город великий распался на три части, и города языческие пали, и Вавилон великий воспомянут пред Богом, чтобы дать ему чашу вина ярости гнева Его.
И всякий остров убежал, и гор не стало…
Слезы катились по моему лицу, когда я молила Господа о спасении тех, кто в пути, вдалеке от меня, я молилась о спасении души Джона Стикса, молилась за упокой души усопшего Марка, за всех страдающих и страждущих.
Мне вспомнилось в тот миг, когда я стояла на коленях перед алтарем, что у покойного Марка осталась жена, с которой я виделась несколько раз, но эта женщина произвела на меня очень приятное впечатление. Мне сделалось стыдно оттого, что я совершенно забыла о ее существовании и даже не выразила ей своего участия, когда умер ее муж…
Джон говорил мне, что Марк умер после лихорадки и еще какой-то болезни, которой он заболел, живя с женщиной дикого индийского племени адиваси…
«Боже мой! — подумала я с горечью, — как, наверное, страдала его жена, зная о том, что он полюбил другую женщину, дикарку, по ее представлению, принесшую в конце концов смерть…»
Но тогда я не могла знать, что моя любовь к Джону принесет мне тот же оттенок глубокой печали, страдания и безысходности.
Я вышла из храма и решила немедленно отправиться к жене покойного Марка, чтобы просить у нее прощения за свое невнимание.
Поскольку я была одета совершенно просто, слуги дома, в котором жила вдова, посмотрели на меня с некоторым подозрением. Два-три человека холодно оглядели меня, может быть, из любопытства и сказали, что хозяйка-вдова скоро будет…
Я присела, не придавая значения реакции прислуги, мысли мои кружили вокруг трагического события, которое произошло с другом Джона.