По космическому закону каждые два тысячелетия свершается круг земного. И сила свершения потрясает не только космос, она потрясает человеческое «я». Есть время конца и есть время рождения, и в каждом из живущих — этот закон. Но лишь человеку дано решить проблему беспредельности… Ведь если человек лишится своей близости к Богу и низко падет, приблизившись к животному, нет, еще ниже, впадет в доживотное состояние, что случится тогда? Человеку нужно отважиться шагнуть в беспредельность…
Я видела человека, который шагнул туда…
У меня в Индии была ферма…
«У меня в Индии была ферма», — записала я в тихую рождественскую ночь и опрокинула неосторожным движением чернильницу. Цвет блестящей лужицы напомнил мне мрак той далекой рождественской ночи, когда я впервые была по-настоящему счастлива. Это было в Индии. В далекой Индии…
Сейчас за окном падает снег, но сквозь густую завесу белых хлопьев я все еще вижу знакомые краски, удивительные краски Индии. И в шепоте горящих свечей угадываю голос того, кто был мне так близок… Хотя и никогда не был моим…
Сквозь заледеневшее стекло своей памяти я снова узнаю лицо Джона. Он научит меня смотреть на мир глазами Господа. Да, теперь вижу, все так и было… Он шагнул в беспредельность…
Я читала все его книги… И пишу теперь не потому, что я любила его, а потому, что он был чист… Он ждал меня.
Но я забегаю вперед в своей истории, полной скорби. Я хочу написать о любви Джона…
У меня была ферма в Индии. У подножья горы. Но все началось до того. На самом деле все началось в Англии… В канун праздника Рождества.
Был зимний вечер, или ночь. В доме, где в последние годы жили мы с мистером Рочестером, после удачной охоты собрались гости. Хозяин был, как всегда, несколько насмешлив, проворен и оживлен. От его недавней болезни не осталось и следа. Среди цветов и гирлянд мелькали нежные лица дам. Горел яркий свет. Ужин подходил к концу, когда в столовую вошел слуга и доложил, что явились какие-то важные гости…
— Вот кстати, — сказал мистер Рочестер, бросая салфетку и выходя из-за стола. — Я давно их ждал.
Вскоре внесли прекрасный новый граммофон. Положив на него пластинку, мистер Рочестер оглядел присутствующих быстрым взглядом и, обратившись ко мне, сказал:
— Послушай внимательно, Джен!
Если до этого моя тяга к новой жизни и любви была как бы накрепко угнетена, то теперь все чувства заиграли вместе со звуками незнакомой мелодии, странно будоражащей душу.
Мой престарелый супруг, сам того не ведая, возродил во мне уснувшую на много лет жажду жизни и сильных чувств.
