– Вы не забыли, что мы несколько раз вас предупреждали. Однако вы упорно отказывались с нами сотрудничать.
– Вы бы могли выколоть мне глаз.
– Тем не менее я этого не сделал. Профилактика – лучшее лечение.
– Я до сих пор не видел ваших документов. Мне неизвестно даже ваше имя.
Он ничего не ответил.
– У вас нет документов, вы не зачитали мне мои права, не предъявили обвинение, не предоставили адвоката. «О, дивный новый мир»[43], не так ли?
– Вот именно.
– Ну, тогда удачи, – сказал я.
И взглянул на паспорт, словно вдруг что-то вспомнил. Приподняв руки, насколько позволяла цепь, я наклонился вперед и отодвинул стаканчик с кофе так, что он оказался между моим паспортом и кредитной карточкой для банкомата. Потом я взял паспорт, прищурившись, посмотрел на него, пролистал странички до конца и пожал плечами, как будто память играла со мной в прятки. Через пару секунд я вытянул вперед руки, чтобы положить паспорт обратно, однако движение получилось не слишком точным – помешали цепи. Жесткая обложка задела стаканчик, и он перевернулся. Кофе выплеснулся на стол, потек к дальнему от меня краю и пролился на брюки командира. Тот отреагировал самым стандартным образом: дернулся назад, привстал и замолотил в воздухе руками, точно рассчитывал защититься от каждой молекулы коричневой жидкости.
– Извините, – сказал я.
У него промокли брюки, мяч снова перелетел на его сторону, и он оказался перед выбором: изменить ритм допроса и переодеться или продолжать в мокрых брюках. Я видел, как он размышляет, так что он был не таким уж загадочным, каким хотел казаться.
Наконец командир принял решение остаться в мокрых брюках, подошел к комоду, взял салфетку и промокнул пятно. Затем вернулся с салфетками к столу и вытер его. При этом он старался вести себя так, словно ничего не произошло, что уже являлось вполне определенной реакцией.
– Когда вы в последний раз покидали страну? – снова спросил он.
– Не припоминаю, – ответил я.
– Где вы родились?
– Не припоминаю.
– Все помнят, где они родились.
– Это было давно.
– Если потребуется, мы будем сидеть здесь весь день.
– Я родился в Западном Берлине, – сказал я.
– Ваша мать француженка?
– Она была француженкой.
– А кто она сейчас?
– Она умерла.
– Я сожалею.
– Вашей вины в этом нет.
– Вы уверены, что являетесь американским гражданином?
– Что за странный вопрос?
– Самый обычный.
– Государственный департамент выдал мне паспорт.
– Ваше обращение было обоснованным?
– А я его подписывал?
– Полагаю, да.
– Полагаю, оно было вполне обоснованным.
– Какие у вас имелись основания запрашивать американский паспорт? Вы получили второе гражданство? Ведь вы родились за границей и ваша мать была иностранкой.