– Во всяком случае, все вопросы с полицией Нью-Йорка решены.
– И для всех нас – за это я тебе благодарна.
– Не за что.
– Как Хосы планируют выбраться из США? – спросила Тереза Ли.
– Не думаю, что у них есть такая возможность. Они лишились последних шансов несколько дней назад. Полагаю, они рассчитывали, что задуманная ими операция пройдет более гладко. Теперь речь идет о том, чтобы довести дело до конца или погибнуть.
– Самоубийственная миссия?
– Это у них хорошо получается.
– Но для тебя все усложняет.
– Если они хотят свести счеты с жизнью, я буду только рад помочь.
Тереза Ли поменяла позу, ткань рубашки натянулась, и под шелком я увидел у нее на бедре очертания пистолета. «Глок 17», догадался я, в плоской кобуре.
– Кто знает, что ты здесь? – спросил я.
– Доэрти, – ответила она.
– Когда он ждет твоего возвращения?
– Завтра.
Я ничего не сказал.
– Что ты хочешь сделать прямо сейчас? – спросила Тереза Ли.
– Честный ответ?
– Пожалуйста.
– Я хочу расстегнуть твою рубашку.
– Ты это говорил многим полицейским офицерам?
– Такое случалось. Мои знакомые по большей части были полицейскими офицерами.
– Опасность тебя возбуждает?
– Меня возбуждают женщины.
– Все женщины.
– Нет, – ответил я. – Далеко не все.
Тереза Ли довольно долго молчала.
– Не самая хорошая мысль, – наконец заявила она.
– Ладно, – ответил я.
– И ты согласен принять такой ответ?
– А разве должно быть иначе?
Тереза Ли снова надолго замолчала.
– Я передумала, – сообщила она после некоторых раздумий.
– Относительно чего?
– Относительно не самой хорошей мысли.
– Замечательно.
– Знаешь, я целый год работала в отделе нравов, и мы занимались подставами. Нам требовались доказательства, что парень действительно собирался что-то сделать. Поэтому мы сначала заставляли его самого снять рубашку. Чтобы он продемонстрировал свои намерения.
– Это я могу, – сказал я.
– Думаю, именно так тебе и следует поступить.
– И ты меня арестуешь?
– Нет.
Я снял новую футболку, отбросил ее в сторону, и она приземлилась на стол. Ли некоторое время изучала мой шрам, совсем как Сьюзан Марк в поезде. Жуткий ряд поднимающихся стежков, оставшихся после ранения шрапнелью, когда взорвался начиненный бомбами грузовик возле казарм в Бейруте. Я с минуту подождал.
– Теперь твоя очередь. Я про рубашку.
– Я девушка, склонная уважать традиции.
– И что это значит?
– Сначала ты должен меня поцеловать.
– Это я могу, – повторил я.
И доказал на деле, поначалу медленно, нежно и осторожно, словно изучал ее, что позволило мне насладиться ощущением нового рта, нового вкуса, новых зубов и языка. Было просто здорово. Наконец мы переступили какой-то порог, и все стало жестче. Еще через минуту ситуация полностью вышла из-под контроля.