Он отогнул вниз крышку своей коричневой сумки и встал:
— Хорошо. Я доложу Войлсу. Спасибо.
Он пошел по направлению к Коннектикуту, подальше от кожаных панков, и пропал из виду.
* * *
Монитор стоял на загроможденном столе в центре отдела новостей, и Грей Грентэм свирепо глядел на него, сидя посреди гама и рева репортеров, собирающих и докладывающих информацию. Звук до него не доходил, и он сидел и смотрел на экран. Зазвонил телефон. Он нажал кнопку и схватил трубку, не отрываясь от монитора:
— Грей Грентэм.
— Это Гарсиа.
Он позабыл про монитор:
— Да, что случилось?
— У меня два вопроса. Первый, записываете ли вы эти звонки, и второй, можете ли вы их воспроизвести?
— И нет, и да. Мы не записываем до тех пор, пока не спросим разрешения, и мы можем воспроизвести запись, но не делаем этого. Я думал, ты не будешь мне звонить на работу.
— Хочешь, чтобы я повесил трубку?
— Нет. Все отлично. По мне, лучше говорить в три часа дня в офисе, чем в шесть утра в постели.
— Извини. Я просто испугался, вот и все. Я буду говорить с тобой, пока доверяю тебе, но, если ты когда-нибудь мне солжешь, я перестану говорить.
— Хорошо. Когда ты начнешь?
— Сейчас не могу. Я в телефоне-автомате в даунтауне и спешу.
— Ты сказал, что у тебя есть какая-то копия.
— Нет, я сказал, что у меня, возможно, будет кое-какая копия. Посмотрим.
— О’кэй. Так когда ты можешь снова позвонить?
— Я должен назначить встречу?
— Нет, но я часто выхожу из офиса.
— Я позвоню завтра во время ленча.
— Я буду ждать прямо здесь.
Гарсиа повесил трубку. Грентэм нажал семь цифр, затем шесть, затем четыре. Он записал номер, потом быстро пробежался по желтым страницам, пока не нашел компанию телефонов-автоматов. Звонили из телефона-автомата на Пенсильвания-авеню, рядом с Дворцом правосудия.
Перепалка началась за десертом, из-за того, что Каллахан вновь захотел выпить. С нее было достаточно того, что Каллахан уже выпил за ужином: два двойных скотча, пока они ожидали столика, еще один перед тем, как сделали заказ, и две бутылки вина под рыбу, и которых она выпила две рюмки. Он пил слишком быстро и пьянел, и, когда она оттарабанила ему свои подсчеты выпитого, он разозлился. Он заказал на десерт драмбуи, потому что это было его любимое вино и потому что это внезапно стало делом принципа. Он выпил его залпом, и она сильно разозлилась.
Дарби помешивала ложечкой кофе и игнорировала его. Дело было сделано, и она хотела лишь уйти без сцен и попасть к себе домой одна.
Перепалка неожиданно переросла в ссору на бульваре, после того, как они вышли из ресторана. Он вытащил из кармана ключи от “порше”, и она сказала, что он слишком пьян, чтобы вести машину. Он намертво зажал их в руке и пошел, пошатываясь, к паркингу, который был в трех кварталах от ресторана. Она сказала, что пойдет домой пешком. “Приятной прогулки”, — ответил он. Она шла за ним в нескольких шагах, обескураженная его спотыкающейся походкой. Она его умоляла. У него давление по крайней мере в два раза выше нормы. Он ведь профессор права, черт возьми. Он кого-нибудь убьет. Он пошел быстрее, ковыляя и опасно приближаясь к дороге, а затем отшатываясь назад. Он выкрикнул через плечо что-то насчет того, что он и пьяный водит машину лучше, чем она — трезвая. Она осталась позади. Раньше, когда он был такой пьяный, она сама вела машину. Она знала, что может натворить пьяный в “порше”.