Эта фотография в рамке, конечно, породила немало слухов, но Королева это не смущало. На все вопросы он, не моргнув глазом, отвечал, что просто думает днями и ночами, что нужно, чтобы «туда» попасть… В принципе, это объяснение не вызывало особых сомнений, потому что мало отличалось от истины…
Московская область, неустановленное место, октябрь 2057 года
— Опять на ночь объелась? — сочувственно спросила Джина Лаваль, поправляя жесткий кожаный напульсник. — Теперь не обижайся, выбью все до последней калории.
Альбина Барсова со стоном перекатилась в сторону и кое-как поднялась на ноги, морщась от боли. Защита имплантов отключена, как всегда на тренировках, и поэтому, никаких поблажек. На ее плечах и спине уже горели кровавые ссадины, левый локоть распух от адского ушиба, а во рту горчила кровь из разбитой верхней губы. Прекрасное окончание дня.
— Сама же ешь под одеялом, я видела, — огрызнулась Барсова, пытаясь соорудить хоть какое-то подобие защиты, но тщетно, Джина даже не попыталась обидеться и отвлечься.
— Мне можно, — мило улыбнулась она. — Я инструктор, чаще вас всех тут парюсь. Со всеми по очереди, как на конвейере. Но с тобой-то что случилось? Ты даже отъевшись, всегда за мной успевала!
Альбина снова не заметила начала движения, а когда отреагировала, то повелась, как дурочка, на «детский» ложный выпад. Огромная, ростом почти два метра Лаваль двигалась невероятно быстро, и ее удары были страшны и болезненны. Она поднырнула под неловко занесенную руку и со всей дури вколотила бедной Альбине прямой в корпус, отчего та взвыла и рухнула, сложившись пополам. От жуткой боли в ребрах потемнело в глазах и не могло быть даже речи о продолжении…
— Джина, — скалясь от боли, прохрипела бедная Барсова, — Я тебя люблю, не бей меня больше!
— Сачкуешь, дорогая моя, — в тон ей ответила Джина, присаживаясь рядом на корточки. — Будет тебе наука. Включай регенерацию уже.
Альбина с облегчением вызвала нужного «демона» через интерфейс имплантов и тут же почувствовала, как боль отступает. А так, пока инструктор не разрешит, будешь хоть кровью истекать, хоть в обморок падать, но терпеть… А Джина сегодня добрая, сразу разрешила. Теперь ссадины и ранки заживут уже через десять минут, а ребра будут как новые через полчаса. Она с кряхтением поднялась на ноги, уцепившись за протянутую руку Джины, отметив про себя, что эта ставшая вдруг мягкой и нежной двухметровая машина для убийства даже не взмокла. Давно такого не было…
— Да что с тобой такое? — переспросила Джина, осторожно придерживая все еще слабую подругу за плечи. — Уже три дня прошло, а ты все еще никакая…