Так вот. Если даже учесть, что такие порталы еще есть, то вряд ли многие выжили при переходе. Тебя я вот без сознания нашел. А если эшарты и остались, то при переходе многие либо погибали, либо оказывались в безлюдных местах, где водятся хищники и разбойники.
Да, про переход он удачно напомнил. А ведь правда, если бы такой туннель был бы где-нибудь в горах, то при полете я бы себе шею точно свернула. От таких мрачных раздумий меня отвлек Калим, продолжавший говорить.
— О других иномирянах сейчас практически ничего не известно. Человеческие маги вряд ли действительно способны помочь. Нелюди строго следят за использованием эшартов, так что, если кто и в состоянии помочь и знает, как это сделать, то только они. А это проблема два.
— Почему проблема? Залита начала говорить, что у вас сейчас натянуты отношения, но я не поняла почему…
— Почему? Да потому что мы для них животные, рабы! — опа, а это уже серьезно, в рабство как-то не хочется. — После той магической войны, нелюди объединились и поставили людям кучу условий и ультиматумов, которые мы должны выполнять. Видите ли мы разумом как дети и должны отчитываться перед взрослыми дяденьками, чтобы в случае чего те нас не отшлепали по…
— Калим! — Залита слегка покраснела и виновато взглянула на меня.
— Извини, — Калим тоже слегка смутился и опустил глаза.
Да, сильно парня задело. А я задумалась. С одной стороны моя человеческая гордость была бы тоже задета, но с другой… Я слишком хорошо знала людей. Ведь если я правильно поняла, то та магическая война была спровоцирована именно человеческим магом, раз нелюди ставили условие. Хотя это мог быть сложная комбинация, для подавления людей и закрытия им доступа к туннелям, а у самих остались по два-три эшарта, которыми они пользуются… Да, куда это я не туда забрела. В любом случае нелюди живут дольше, знают больше. Хотя надо бы сначала с ними самими встретиться, чтобы судить.
— Так что, вы уже четыре тысячи лет в состоянии затяжного перемирия живете? — спрашиваю, чтобы хоть как-то нарушить эту гнетущую тишину.
— Да нет, — Калим нехотя отвечает, поднимая на меня взгляд. — После первой сотни они особо в наши дела не вмешивались. А вот последние лет тридцать стали предъявлять претензии… Закрыли границы, говорят что мы какие-то соглашения нарушили. Да и между собой у них что-то не ладится. Пусть хоть поубивают друг друга…
— А для людей чем это конкретно грозит? — я, конечно, понимаю, национальная гордость и так далее, но мне-то что делать? — если я встречу какого-нибудь нелюдя, что делать?