Через центральный пост командир линкора В. Г. Антонов передал приказание выровнять крен затоплением кормовых бортовых коридоров правого борта. Приказание было продублировано посылкой ординарца к трюмному инженер-механику К. И. Мазуренко. Из воспоминаний последнего: «Корабль в это время быстро кренился на левый борт… я бросился к задраенному люку 12″ носовых погребов на батарейной палубе с тем, чтобы спуститься вниз через открытую горловину его, обследовать пробоину и изолировать затопленную часть отсека. Заглянувши в горловину, я, к прискорбию, увидел, что уровень воды в 12″ отсеке уже достиг уровня моря и отстоял от горловины футов на шесть. Оставалось лишь задраить её на случай возможного погружения корабля от дальнейших пробоин в бою. Судя по значительной скорости затопления большого отсека 12″ погребов, имевшего в длину почти 48 футов, можно легко понять, что пробоина в нём по размеру почти такая же, как и при минном взрыве. Как впоследствии выяснилось, она имела в диаметре около 15 футов… Мне оставалось лишь выровнять опасный крен в 9° и принять меры к тому, чтобы вода не распространилась и не просачивалась в отделения соседнего отсека носовых 6″ погребов. Я приказал затопить для выравнивания крена наружные бортовые коридоры по правому борту против кочегарных и машинных отделений — и трюмные немедленно приступили к выполнению трафаретной работы, хорошо им знакомой по прежним боям в 1915 году». [275]
Вторым попаданием было затоплено верхнее носовое отделение мокрой провизии и шкиперская между 5 — 13 шп. Вместимость обоих помещений составляла 287 т воды. В результате этих двух попаданий и вызванного ими поступления в носовую часть в общей сложности около 1130 т воды сразу образовался крен в 4,5°, дошедший менее чем через 10 минут до 8°. Для выравнивания крена и дифферента в отсеки правого борта от 32 шп. в корму была принята вода и крен быстро уменьшен до 3–4°.
Третий снаряд, попавший в подводную часть броневого пояса против левой машины, борт не пробил, но вызвал нарушение его целостности, «поскольку в машинном отделении была замечена только фильтрация воды и вода в трюм прибывала настолько медленно, что с ней могли справиться одни осушительные средства».
Попадание в борт у отделения динамо-машин, происшедшее под очень острым углом (около 30–35°), также затронуло осек погребов левой носовой 6″ башни, где в штурвальном отделении возник пожар — загорелись маты и бушлаты матросов расчёта подачи погреба. Из рапорта мичмана Шимкевича, командира башни: «Подбашня наполнилась дымом, люди надели маски и тушили пожар. Находившиеся там гальванеры (два человека) и один строевой потушили пожар и, когда прислуга питателя хотела покинуть подбашню, уговорили их остаться на местах. По словам гальванера Чайкова, они сообщили о пожаре в башню, но не получили никакого ответа, очевидно, была перебита переговорная труба».