Пока я обеспокоено следила за тем, как лестницу, используя подпорки, устанавливают вертикально столбу так, чтобы я до нее не дотянулась, Нерон незаметно помахал мне рукой и довольно усмехнулся.
А палач полез наверх, предвкушая, что сделает со мной, когда только достанет.
Фига с два!
Лестница как-то странно изогнулась, и опустилась к земле, как стебель увядшего цветка. Палач, почти добравшийся до верха, оказался в самом низу, причем вниз головой.
А что, Нерон тоже неплохой маг… Кажется, он еще в первое наше знакомство во дворце Вина говорил, что владеет магией воды — стало быть, может немного «разжижить» деревянную лестницу.
Бедненький палач… Кажется, у него закружилась голова…
Ну где там этот маг Гильдии? Что так долго?
Пока палач приходил в себя, пока убирали лестницу, окончательно растекшуюся по мостовой, пока думали что делать дальше, прошло не меньше двадцати минут. Кажется, что еще пол часа — и я свалюсь отсюда сама, без чьей либо посторонней помощи.
Как все-таки хорошо, что они не знают, что мы с Лирой знакомы. Тогда могли бы шантажом заставить меня спуститься. Или… о нет. Возле дома Ульды хан видел, что я говорила с сыном, хотя мог и не понять, что это мой ребенок. Только бы не догадался, только бы…
Хан резко отдал какой-то приказ, и двух стражей как ветром сдуло. А через десять минут случилось то, чего я боялась больше всего — привели Володю.
Он не совсем понимал, чего от него хотят и сперва шел через расступившуюся толпу спокойно. Но тут поднял голову и взгляд его встретился с моим.
Нет, нет, только не говори сейчас ничего, умоляю…
Я отчаянно замотала головой, показывая, чтобы сын молчал, и не называл меня мамой. И, кажется, он понял, что происходит что-то плохое, хотя и не знал что. Впрочем, ему прекрасно известно, как называется этот столб, на котором я сижу.
— Хорьоший мальчик, не прьавда ли? — заискивающе спросил хан, посмотрев на притихшую меня.
— Первый раз вижу, — отозвалась я и голос предательски дрогнул.
— Ах пьервый? — мужчина рассмеялся и повторил. — Пьервый! А как жэ встрэча в саду, силюжанка сказала, чито ви наз-вали его «синок»!
— Ну и что, — огрызнулась я. — Я просто детей люблю…
Тут я осеклась, осознав какую совершила ошибку. Люблю детей… раз так, можно шантажировать меня абсолютно любым ребенком, а лучше всего этим, потому что его я люблю больше всего. Хан, хоть и индюк, но не дурак.
— Слэз по хорошму, — произнес он, подходя к мальчику, которого стражники держали за руки. — А нэ то красывый личик этого мальчиша станэт совсэм нэкрасивым, с бльшим-бльшим шрамом! — для убедительности мужчина развел руками, показывая, насколько большим будет шрам.