— Может, ты еще и потрахаться хочешь? — заржал охранник.
— А может, ты сам подрочишь за бараком, — нахально ответила она.
Все ее поддержали и стали дружно смеяться. Мужчина побагровел и крепко схватил девчонку за руку:
— Пошли.
— Куда? — испугалась она.
— Пойдешь туда, куда я тебя поведу. А если не пойдешь, то отправишься в карцер.
— Никуда она не пойдет, — сказала пожилая зэчка. — Пусть вызывают дежурного. Мы все подтвердим, что это ты налил ей стакан водки и первый ее оскорбил.
— Я никому водку не наливал, — пригрозил нам пальцем охранник. — Да и кто вам поверит, ведь вы сучки, преступницы, отбросы общества. Грязные, вонючие твари! От вас разит, как от скотины! Корова и то лучше пахнет, чем вы!
Мужчина силой потащил девчонку в сторону швейной фабрики. Она почти не сопротивлялась, только крикнула нам:
— Я его не боюсь! Что мне его бояться?!
— Она тут уже два года сидит, — сказала старшая. — Попробуй выдержи два года без глотка спиртного. Тут у любого крыша поедет. Водка ей в голову ударила, вот она и окосела сразу.
…Появилась она к отбою. Забилась в угол, закрыла лицо руками и долго рыдала, не отвечая на все наши расспросы. Наревевшись вдоволь, девчонка стянула платок, и мы в ужасе отпрянули. Эти изверги обрили ей полголовы, оставив волосы на макушке на манер крысиного хвоста. Тело зэчки было в синяках, одежда разорвана, вся юбка в крови.
— Кто тебя так? — выдохнули мы.
— Их было много, — рыдала девушка. — Человек десять. Все это происходило в красном уголке. Я плохо помню, потому что несколько раз теряла сознание.
— Нужно идти к начальнику, — сказала одна из девчонок.
— Начальник тоже там был, — опустила голову пострадавшая. — Он сказал, что если я пикну, то он меня живьем в землю закопает. Не надо никуда ходить. Нужно просто все это пережить, а потом постараться забыть.
— Я как раз мимо Красного уголка проходила, — вздохнула молоденькая зэчка. — Слышала крики и мольбы о пощаде. Я от страха не могла пошевельнуться. Постояла, постояла и пустилась со всех ног от греха подальше.
— А мне ее не жалко нисколько, — сказала старшая. — Не надо быть дурой. Мы ведь заключенные, преступницы, а они менты. Им всегда верить будут, а нам веры нет. Сама виновата — схватила стакан водяры и выжрала до капли. Теперь будет знать, что на зоне на халяву никто не поит. А то возомнила! Думала, за красивые глаза будут поить! Вот и получила по заслугам.
Я слушала ее и думала о том, заберет меня Танька отсюда или нет. Мне тоже не было жаль эту девчонку. Старшая правильно сказала: не пей с кем попало и знай свое место. С того момента, как Танька освободилась, прошло десять дней. Если через двадцать дней меня не выпустят — значит, я буду сидеть столько, сколько назначил суд.