— Я говорю о ее физическом состоянии. У нее отсечен один палец, остальные три серьезно повреждены. Ей повезло, что в гараже было холодно. Мы положили отрезанный палец в лед. Надеюсь, это пригодилось. А ты что-нибудь о ней знаешь?
— Шутишь, да? — повторяет Марино и смотрит на меня налитыми кровью глазами; такими же они были у него и вчера, в Салеме.
— Я не шучу. Я правда ничего не знаю. Бентон сообщил только, что они выяснят все подробности, но я думаю, так ничего и не узнал.
— Он все утро разговаривал с нами по телефону.
— Может, сделаешь доброе дело и позвонишь в больницу?
— Да мне наплевать, потеряет она один палец или все остальные, — отвечает Марино. — Тебе-то какая печаль? Боишься, что подаст в суд? Конечно, все может быть, ну и что с того? Может, и подаст. Утратила работоспособность, не сможет клепать наноботы и прочую хрень. Я так считаю, что психопаты всегда стабильны. Разве можно быть сумасшедшим и психопатом? И при этом подходить для работы в «Отуол текнолоджиз»? Погоди, она еще станет для нас большой проблемой. Представляешь, что будет, если она вдруг сбежит?
— С какой это стати она сбежит?
— Я говорю, что она станет для нас проблемой. Если она сбежит, ты ведь не сможешь чувствовать себя в безопасности? Да и все мы.
Марино присаживается на край постели. Кровать тут же опасно опускается под его весом, и у меня возникает ощущение, будто я сижу на горке. Он устраивается удобнее, поглаживает Сока и сообщает о том, что полиция и ФБР обнаружили «крысятню», однокомнатную квартиру, которую Дона Кинкейд снимала в Ревире, в пригороде Бостона. Там она жила, когда уходила от Илая Гольдмана, или своего биологического отца Джека Филдинга, или от кого-то еще, кого втянула в свою зловещую паутину. Марино вытаскивает из футляра айпад, включает его и рассказывает про то, как они с Люси и еще несколькими сыщиками несколько часов обыскивали квартиру, как прошерстили компьютер Доны и все ее вещи, в том числе и краденые.
— А ее мать? — спрашиваю я. — С ней кто-нибудь разговаривал?
— Дона общалась с ней, приезжала в Джорджию, где та отбывала срок в тюрьме, навещала ее там. Потом на несколько лет оборвала связи и с матерью, и с Филдингом. Она как клещ вцеплялась в кого-то, если ей от него что-то нужно. Первоклассный манипулятор и настоящий паразит.
— Ее мать знает о том, что случилось здесь?
— Да какое тебе дело до того, что думает эта гребаная детоубийца?
— Ее отношения с Джеком были отнюдь не простыми. Если бы я была на ее месте, то мне было бы неприятно узнать о том, что с ее дочерью случилось, из выпусков новостей.