— Называйте как хотите, — коротко ответил Джейк.
Он не мог привести причину, по которой взял на себя ответственность за ближайшее будущее Энжел. Чем дальше, тем больше их связывало что-то необъяснимое.
Девушке тоже было нелегко разобраться в путанице чувств. Она по-прежнему ощущала близость к этому человеку, словно прожила бок о бок с ним годы.
— Что ж, я принимаю ваше предложение, — наконец сказала она.
— Вот и хорошо, — спокойно ответил Джейк, скрывая облегчение. — В таком случае одевайтесь, а я подожду за дверью.
Прежде чем отвернуться и пойти к выходу, он бросил взгляд на девушку, и щеки ее порозовели чуть сильнее. Ей пришло в голову, что жар, волной прошедший по телу, был бы естественным в том случае, если этот мужчина в прошлом был ее любовником.
Она не знала, что, выходя, Джейк думал о том, как ясно написано на ее лице сознание тех странных уз, что внезапно соединили их.
— Эта местность мне незнакома, — пробормотала Энжел.
Машина Джейка мчалась на север, и хотя за окном простиралась дикая и прекрасная местность, память ее молчала. Узкое шоссе проходило через холмистую местность, изредка мимо мелькали дома и хозяйственные постройки, пасущийся скот, небольшие табуны лошадей. Направо склоны холмов местами густо поросли сосной и лиственницей, налево простирались золотистые луга, постепенно сменяясь яркой зеленью болот и наконец — синевой какого-то большого водоема.
— Какое чудесное озеро! — вырвалось у Энжел.
— Озеро Калью, — пояснил Джейк.
Шоссе повернуло на восток, и глубокая синева озерных вод вскоре скрылась из виду за одним из холмов.
— А ваш дом? — с любопытством поинтересовалась девушка. — Он стоит на озере?
— Нет, но озеро Калью можно увидеть с веранды, — ответил Джейк, улыбаясь ее восторгу.
Теперь Энжел видела, что холмистая местность, по которой вилось шоссе, представляет собой дно большой долины. Она предположила, что Джейк живет где-то поблизости, и оказалась права: машина свернула на грунтовую дорогу, отмеченную знаком с красивой надписью «Ламберт-Крик».
Карлу Джеймисону очень не хотелось быть тем человеком, который должен сообщить Чавесу, что Анжелика Карсон-Уитни жива. Он вытер платком вспотевшие лоб и шею, собрался с духом и постучал.
— Кто там?
— Джеймисон, — громко ответил он.
— Входи.
Бесстрастный голос босса всегда нервировал Джеймисона, а на этот раз он к тому же боялся, что тот изольет на него свой гнев.
— С добрым утром, босс! — поздоровался он, приближаясь.
Чавес медленно откинулся на спинку кожаного кресла и оглядел подчиненного. Затем жестом позволил ему сесть, и Джеймисон скованно опустился на самый край стула, сжав руки коленями.