Поглядевшись в зеркало, Азалия и впрямь не узнала себя.
Она приобрела таинственный и загадочный вид. Если бы ее сейчас увидел лорд Шелдон, то нашел бы еще более непостижимой, чем обычно.
— Ваша почтенная тетя, если бы увидела вас сейчас, никогда бы не узнала! — радостно воскликнула Кай Инь.
Азалия лишь улыбнулась в ответ. Вместе они поднялись на палубу и обнаружили, что джонка уже покинула порт.
Они проплыли мимо нескольких английских канонерских лодок и даже одного линкора, и, хотя моряки с любопытством таращили на них глаза, Азалия была вполне уверена, что никто из них не узнал в ней соотечественницу.
Впрочем, больше, чем английские суда, величественные джонки и неуклюжие одномачтовые доу, ее занимали сампаны с живущими на них семьями.
Некоторые женщины, свесившись с борта, полоскали белье, одна кормила ребенка, сидя на носу, другая ощипывала курицу. Сбоку сампана виднелась большая клетка с курами.
Все было необычайно интересно, к тому же Кай Инь заставляла ее говорить по-китайски, когда она задавала вопросы или показывала на заинтересовавшие ее вещи.
Вскоре порт остался позади, а слева от них тянулся полуостров Коулун.
Дул свежий ветер, наполняя паруса, и джонка быстро плыла вперед.
На горизонте вырисовывались высокие горы Китая, некоторые вершины скрывались за облаками. Солнце немилосердно палило, и Азалия была рада, что на палубе для них натянули тенты.
Когда господин Чан, оставив мостик, где он находился все время, пока джонка выходила из гавани, присоединился к ним, Азалия наконец-то воспользовалась случаем, чтобы расспросить его о сокровищах коллекции.
Он рассказал ей про небесных коней[4], про надгробные фигурки, кубки из лакированного дерева эпохи Хань с ручками в виде крыльев, а также про керамические изображения буддийских божеств.
Кроме того, он рассказал Азалии легенды о китайских божествах. О Тянь-Хоу, которая была небесной императрицей. При ее рождении небо озарилось необычным сиянием, а покои наполнились чудесным ароматом. Одному сунскому императору удалось спастись от бури в Желтом море, потому что только на его корабле хранился образ богини.
А еще о Гуань-Инь, богине милосердия, которой молится почти каждый китаец.
Гуань-Инь — добрая и милосердная богиня, женщины возносят ей мольбы о рождении сына, богиня любит белые и бледно-розовые цветы лотоса, бывшие, как узнала Азалия, также любимыми цветами Будды.
Господин Чан оказался замечательным рассказчиком. Он объяснял не только доходчиво, но и так занимательно, что его хотелось слушать до бесконечности.
Азалия начинала понимать, что любой китаец воспринимает историю как нечто личное и видит в ней особый, эзотерический смысл.