Чувствовалось, что садовники зря времени не теряют. Чем в точности они занимались, сказать было трудно, но работа у них кипела. Если так пойдет и дальше, то некогда роскошный Аськин парк превратится в руины.
Лужайка возле бассейна была кое-как залатана и в некоторых местах утыкана какими-то чахлыми, безымянными цветами, которые парочка лоботрясов посадила в бывшие ямы.
Павильон тоже был приведен в порядок. Более-менее. Устроившись спиной к этому безобразию и лицом к солнышку, Юля попыталась расслабиться. «Сначала погреюсь, а потом пойду плавать», – решила она.
Мягкое ласковое солнце нежно согревало кожу, с океана налетал теплый соленый бриз, благоухали цветы, пахло созревающими финиками и перекопанной землей. Постепенно Юля задремала. Вывела ее из дремоты едва слышная тихая мелодия.
Протяжный мужской голос нежно и трогательно напевал какую-то любовную песню. Юля открыла глаза и прислушалась. Голос был красив, а песня звучала так страстно, что Юле стало любопытно взглянуть на исполнителя. Она поднялась и пошла вниз по лужайке, где за зарослями скумпии и барбариса стоял садовый домик.
На пороге сидел Жуан с небольшим бифштексом под глазом и тихо напевал, держа в своих толстых больших пальцах маленький крючок, он вязал кружевную салфеточку. Песня лилась легко и свободно, а его пальцы ловко делали свое дело, создавая красивый узор. Юля залюбовалась этой трогательной картиной.
С утра эта стокилограммовая туша с ясными детскими глазами курочит парк, по ночам пугает дам, шаря по холодильникам, а после трудов праведных занимается рукоделием. Юля окинула взглядом окрестности. Так и есть. Поблизости на солнышке разлегся в шезлонге Кака. Его лицо было покрыто голубой глиной, он держал в руке зеркало и прореживал брови, на голове его красовалась дежурная сеточка, ссадины и ушибы были аккуратно замазаны антисептиком, возле шезлонга стоял на столике свежевыжатый сок и блюдо с яблоками. Кака очень заботился о своем внешнем виде. Его ноги мокли в тазике с какой-то травой. Вероятно, ванночки для мягкости кожи. Юля умилилась этой картиной и взглянула на часы, они показывали начало первого. Интересно, у этих лодырей есть нормированный рабочий день?
Подивившись Аськиной терпимости, она уже собралась уходить, когда Кака открыл рот и попросил Жуана:
– Жуан, передай мне нож. – Его голосок звучал капризно и лениво.
«Какие сибаритские замашки у португальских садовников», – подумала Юля.
Жуан, отвлекшись от своего мирного занятия, протянул руку, взял со стоящего за спиной кухонного стола большой разделочный нож и, не моргнув глазом, метнул его в приятеля. Нож точнехонько вонзился в одно из больших спелых яблок, лежащих на тарелке рядом с Кака.