Он принялся за еду, умудряясь сохранять аккуратность при непрерывной болтовне.
— Ну да, — признался он, словно отвечая на ранее заданный вопрос, — подставился я соз-нательно. Надо было расшевелить муравейник. Заявился я, понимаешь, в контору фирмы "Уральский-Дальний" под видом возможного клиента, вроде как квартиру хочу приобрести. Они мне: "Мы не занимаемся вопросами недвижимости". Да? Вы же, мол, продали квартиру в Уссурийске, ранее принадлежавшую…, ну, и так далее. Дал понять, что знаю слишком много. Получилось что-то вроде шантажа. Принимал меня исполнительный директор, весьма пожилой человек, с виду интеллигентный. Но не безобидный, нет. Они своё талдычат: ошибочка, мол, мы, мол, рыбой торгуем. Эт-точно. Официальное занятие фирмы: доставка рыбопродуктов в регионы Сибири и Урала. Потребители постоянные. Процветают. Есть свой — небольшой, правда, цех по переработке рыбы где-то за городом. Точного месторасположения пока не знаю. Вонища, говорят, страшенная. Там рыбу потрошат и замораживают, а из печени трески производят рыбий жир для нужд фармацевтики. Якобы. А чай будет?
Паша грозно посмотрел на друга.
— Будет, будет…, шашлык из тебя будет! — Пообещал он голосом джина из мультика. — Подставился он…, а со мной как? Будь на моём месте женщина, она б щас издала надрыв-ный вопль, типа: "А обо мне ты подумал?!", — и, покачивая бёдрами, скрылась бы на кухне. Однако я, слава те, господи, мужик, и без чая не оставлю. Лучше скажи, тебя только жажда мучает, или совесть тоже? По-другому нельзя было?
— Мучает, — повинился Сухов, глядя на коллегу честными глазами, в которых не обна-руживалось и тени сожаления, — чтоб мне ни дна, ни покрышки! Немножечко. А насчёт "по-другому"…
Фёдор, нахмурившись, посмотрел на часы, полез в карман за сигаретой, раскурив, пыхнул дымком в потолок и продолжил.
— Я, когда тебе про давнишнее расследование докладывал, обозначил только канву, подробности опустил, щадя твои, расшатанные в Чечне нервы. Эпизод, к примеру. Снимаю я свидетельские показания. Свидетельница похожа на бомжующую старуху, а по анкетным данным — инженер-экономист, тридцать два года. Женщина находилась в состоянии про-страции, вспоминала и говорила с трудом — не хотела вспоминать. Познакомился я с ней после обыска в одном загородном закрытом пансионате. Мы туда нагрянули с группой захвата буквально накануне моего отстранения. Так вот, она со своим муженьком чересчур продвинутые были, метались в поисках божественного смысла, ну и запали, идиоты, на секту "Аум Сенрикё". Мало того, что сами сунулись в этот поганый вертеп, они ещё и ребёнка с собой притащили. Дочка у них третьеклассница…была. На одном из молитвенных собраний — за городом дело происходило — прямо на глазах у родителей, пускавших слюни в религиозном экстазе, этот садюга зверски изнасиловал девочку. Что чувствовал ребёнок? Девчушка родителям верила, надеялась, что они её защитят. Пока могла, кричала, звала маму с папой, а они…, - Фёдор порывисто загасил недокуренную сигарету, встал, засунув руки в карманы, развернулся лицом к Полежаеву, — когда пришло отрезвление, они постепенно начали понимать, что произошло, и что находятся они в небольшой комнате, а рядом на топчане еле дышит истерзанная девочка. Муж взбесился, бросился искать насильника. Почти сразу появились какие-то люди, забрали ребёнка, сказали, якобы, на лечение. Больше женщина ни дочь, ни мужа не видела. Из пансионата её так и не выпустили, дали выпить лекарство, дальше — провал. По моим прикидкам провела она там около полугода. Что делала — не помнит. Вроде её иногда пользовали, как женщину. Бывали минуты просветления, она умоляла вернуть дочь, ей обещали. Я провёл очную ставку, предъявил ей задержанных. Насильника она опознала.