— Больно умный. А за базар извиняюсь, образование подкачало. Так и быть, переименуем в доспехи. Потом возвращайся, — распорядился Сухов вслед, — мы тебя здесь дождёмся.
— Чего ж не возвратиться — который раз возвращаюсь, — приколол Паша.
Аркадий округлившимися глазами смотрел на приятелей.
Паша шёл и думал о том, что Фёдор, старый хрыч и чёртов психолог, вот таким вот трёпом обычно снимает напряжение перед кровавой работой. Образование у него подкачало, видите ли! Однако помогает.
Шёл вроде бы по наитию, но к логовищу бандитов выбрался точно. Затаившись в кус-тарнике, рассмотрел дом. Какой нафиг дом — домина! Метров, примерно, пятнадцать на пятнадцать, накатанный из толстенных брёвен, двухэтажный да ещё с мансардой. Крыша, правда, кондовая, зато труба кирпичная. Дымит. Архаровцы, похоже, в доме. Всего двое. В таком запросто можно разместить с комфортом человек двадцать, а то и больше. В сезон, наверное, так и бывает. Отгрохали себе хоромы, сволочи, на халяву. Это ж сколько рабов на них горбатилось? Вокруг терема приличный пустырь в виде неровного квадрата, обложенного со всех сторон лесом. Если лесному коттеджу суждено сгореть, огонь до деревьев не дотянется. Сгореть? Почему, собственно? Откуда эта мысль? Вероятно, пока сюда шёл, подсознательно лелеял желание спалить сектантское логово вместе с бандитами. Эдакая опалимая купина — перст божий. Не-ет, ребята, не стоит, в таком пансионате вся община поместится. Из землянки да во дворец.
Апрельское солнце падало за лес. К дому протянулись остроконечные чёрные тени. Павел, удовлетворённо цыкнул зубом, пригнулся, ступил в одну из теней и сразу же стал невидимкой — он это умел. Он не двигался, он струился, как струится размытый вечерний воздух по влажной земле. Вот он уже на крыльце прошёлся подушечками пальцев по выцветшим дверным плахам. Дверь закрыта, но не заперта. Он легонько, на какой-нибудь миллиметр сместил её вовнутрь. Замер. Петли не отозвались. Так, по чуточке, по чуточке расширив щель, проскользнул в тёмные сенки, прислушался. За стеной бубнили голоса. Кто-то сдавленно закашлялся.
— Ещё, — попросил сиплый голос, — ещё. Блин — перебор! Отвали, тебе сегодня фартит.
— Раз фартит, два фартит, — пропел мягкий тенорок, — а на третий — амбец. Ну че, сда-вать, или как?
— Харе. Чего-то Ходжа с Симой долго.
— Пока побазарят, пока то сё, пока закопают. А че ты дёргаешься?
— Бабу хочу! — Повысил голос сиплый.
— А че, этого добра мало? Любую бери да дери.
— Не, Стриж, я их всех, акромя старух. Ходжа обещался Аркашкину малолетку прита-ранить.