Коля с готовностью соскочил с насиженного места — молодое тело требовало движе-ния, и со всем уважением принял из рук генерала канцелярский атрибут с фирменным изо-бражением гусиного пера в белом кругу и надписью "Erich Krause".
— Не спеши, — подсказал капитан, — снимки делались скрытно, это тебе не портреты. Внимательно изучи на всех планах лица и детали, даже смазанные.
— Обижаете, товарищ капитан, — заявил Коля, поражаясь собственной наглости, и тут же бросил леща, — я под чьим началом служил?
На этот раз хмыкнул сам Шершнев, а Паша сурово погрозил пальцем.
В папке оказался большой конверт, а в нём штук двадцать фотоснимков открыточного формата, вполне приличного качества: для глянцевого журнала, конечно, не сгодятся, а вот для провинциальной газетки запросто. На первой же фотке Николай засёк знакомое лицо, но, подражая капитанской выдержке, без суеты исследовал детали, после чего положил фото на краешек стола.
— В центре, рядом с джипом, — уточнил он, — мой нынешний работодатель Алексей Алексеевич. Остальных людей никогда не видел.
Следующий снимок Николай, отрицательно помотав головой, отложил в сторону. В общем, дело пошло. Фотографии аккуратно раскладывались на две стопочки, однако знако-мые лица, кроме надменного лица Алексея Алексеевича, запечатлённого в разных ракурсах, что-то не попадались. Детализация и рассортировка снимков не приносили чудесных открытий, но Коля продолжал тщательно исследовать каждое новое изображение.
Лишь на предпоследней по счёту фотографии рука Николая дрогнула. Снимок делал-ся, судя по всему, в ресторане не из самых дешёвых: лепные колонны, бронза, зеркала, све-чи, соответствующая сервировка. На переднем плане фигурировал ничем не примечатель-ный пиджак, напяленный на сидящего спиной к фотографу седоволосого мужика. За столи-ком, напротив седовласого и лицом к объективу располагался импозантный немолодой мужчина с серебристой проседью в волнистых каштановых волосах и с широкой скобкой густых, рыжеватых, ухоженных усов. С такой внешностью надо непременно подаваться в актёры — успех гарантирован. Насколько Николаю было известно, усатый красавец именно так и поступил: организовал первую театральную труппу в одной из колоний под уральским городом Краснотурьинском. Лично с этим человеком Коля не встречался, но его фотографию в своё время видел и его имя упоминал не далее двух часов назад — Илларион Жордания, он же авторитетный вор по кличке Дато. После его освобождения творческим коллективом руководил Игорь Вавилов, стоявший у истоков колониально-театрального движения, и Коля Иваньков, до головной боли тосковавший по незаслуженно утерянной свободе и нуждавшийся в успокоении души, с удовольствием влился в труппу, на доступном уровне осваивая актёрскую профессию.