Потом мальчик взял свежий подгузник, развернул его и уложил Гэна сверху. Теперь, имея дело с чистыми вещами, он не остерегался контактов, а поэтому случайно прикоснулся к голому бедру брата. Когда уже собирался застегнуть липучку, рука Гэна внезапно дернулась и пальцы сжали запястье Джама.
Поначалу мальчик испугался, но миг спустя его затопила радость. Гэн до него дотронулся. Гэн двигается. Может, это не случайно? Неужели калека пошел на поправку?
Джам попытался высвободить запястье, но тщетно — хватка брата напоминала стальной капкан.
— Погоди, Гэн, так я не смогу застегнуть подгузник…
— Покажи, — произнес Гэн.
Джам в изумлении воззрился на него. Он действительно это сказал? Или дело в игре воображения? Или в способности Джама понимать, чего хочет Гэн? Глаза брата оставались закрытыми. На вид все было, как всегда. Вот только его пальцы все крепче сдавливали руку Джама.
— Что тебе показать?
— Камень.
Джам вздрогнул. Он ни слова не сказал брату о камне.
— У меня его нет.
— Нет, есть.
— Гэн, можно, я за мамой схожу? Она должна знать, что ты заговорил.
— Нет, ей не нужно знать. Разожми кулак.
Джам разжал руку, которую держал Гэн.
— Не ту, другую.
Правая рука Джама все еще сжимала край подгузника. Он застегнул липучку, а потом открыл ладонь.
Точно в ее середке, наполовину погрузившись в кожу, лежал камень. И светился.
— В нем есть сила, — сказал Гэн.
— Так что же получается, камень вылечил тебя?
— Нет, я не вылечен.
На глазах у Джама камень погрузился в ладонь, скрылся под кожей, — как будто его и не было.
— Но его же не было у меня раньше, Гэн! Как узнать, что он еще там.
— Он там. Просто надо правильно смотреть.
— Но я даже не прикасался к камню. Каким образом он проник мне в руку?
— Это все твой учитель-химик. Он служит врагу, который заманил меня в ловушку. Накапливает для него в камне силу, которую отбирает у детей. Теперь ему нужно признаваться своему хозяину, что камень потерян. — Гэн улыбнулся безрадостно, неестественно, как будто кто-то управлял его телом, на мгновение растянув уголки рта. — И химик захочет получить его назад.
— Ну да… — кивнул Джам.
— Не прикасайся к нему. И не позволяй прикасаться к себе.
— Ты про учителя?
— Если он дознается, что камень у тебя, станешь беспомощным калекой, как и я. Или умрешь.
— Значит, это не папа сделал?
— Папа ударил меня, как до этого бил сотню раз. Думаешь, я когда-то позволял причинить себе боль? Нет, одновременно с ним ударил мой враг. А виноват, получается, папа. — Будто прочитав мысли Джама, Гэн добавил: — Только не надо жалеть папу. Он ведь каждый раз верил, что бьет по-настоящему.