В сумерках второго дня затворничества он вспомнил о головке сыра гауда. Его колдун держал отдельно от прочих припасов, в запертом чемодане в спальной комнате. Лихорадочно набирая код замка, он на миг задался вопросом, а что будет, если вернется Аксель и потребует свою плату. Вспомнив о крысах, растащивших по кусочку горничную Асвида, он вздрогнул, но к тому времени успел открыть чемодан, развернуть холстину с сыром и впиться в него зубами, не обращая внимания на защитный слой воска.
Всякий раз, нарезая сыр тонкими ломтиками, он тешил себя мыслью, что крыса поймет и простит.
— Маленький кусочек, чтобы не умереть с голоду. Разве можно запретить мне это? — говорил он вслух, стараясь заглушить завывания ветра.
Снег шел и шел, дни бежали за днями, а головка сыра мало-помалу перебиралась в желудок. Дни, проведенные во тьме, поскольку сугробы завалили все окна, заставили Минуса проще смотреть на жизнь. Он часами мог сидеть перед остывшим камином и слушать, как бежит по крови последняя капля осмотрительности, проглоченная им.
Он думал о миссис Асвид, нанявшей его, чтобы освободить, как она выразилась, разум Мартина от заполонившей его чепухи. Эта статная брюнетка с маленьким подбородком встретилась с колдуном в дешевой забегаловке за завтраком из яичницы и гренок.
«Вы хотите, чтобы он увидел вашу реальность или истинную реальность?» — спросил тогда Минус.
«Да он не увидит реальности, даже если та усядется к нему на нос, — ответила миссис Асвид. — Просто освободите его».
Минус кивнул.
Проснулся он поздним утром, закутанный в одеяло, в кресле перед камином. Его разум принялся сочинять различные сюжеты, которые Асвид мог использовать в книге «День и ночь». Космические полеты, картины далеких миров, гигантская пещера, заполненная криогенными капсулами, а на входе — смертельно опасные твари. Воображение разыгралось — он видел усеянный звездами черный бархат небес, представил хранителя капсул, который влюбился в красавицу, замороженную в одной из них… Это продолжалось, пока зов гауды не заставил его подняться с кресла.
На следующий день, когда Минус доел последний ломтик, он поднял голову и обнаружил, что в окно охотничьего домика проник луч света. Снаружи виднелись трава и деревья, да, ко всему прочему, противный вой ветра не тревожил больше слух. Колдун открыл дверь и полной грудью вдохнул теплый воздух, напоенный ароматом весенних цветов. Поднявшись в спальню, он оделся в лучших традициях щеголя Скипа Минуса — клетчатые брюки и кардиган, — дополнив наряд туфлями-оксфордами. Ближе к вечеру он сидел перед камином и потягивал оставшееся виски, как вдруг послышался звук, отдаленно напомнивший шорох дождевых капель. Минус повернулся к окну, но солнце все еще светило.