Миа развернула к себе зеркало заднего вида и оценила свое отражение. Несомненно, она будет единственной из всех посетителей галереи, напялившей на себя бейсбольную кепку, однако в качестве маскировки кепка могла сойти. Она решительно подобрала концы волос под кепку, поставила на место зеркало и сказала:
— Ну что ж. Пойдем посмотрим.
Ее обрадовало изрядное скопление публики в залах галереи, обрадовала возможность остаться незамеченной среди толпы. Джефф купил у входа брошюрку, а Миа купила еще две, разглядев обложку. Это была фотография скульптуры ее матери.
— Это моя, — пояснила она, ткнув пальцем в брошюру.
Джефф взглянул на фотографию. На ней была изображена бронзовая скульптура женщины, державшей на коленях корзину с вязаньем.
— Да ты что!
— Честно. Это моя. Вот, смотри, — и она махнула рукой в сторону центрального зала, открывшегося перед ними Ее скульптура сразу бросалась в глаза, так удачно она была расположена. Щеки Миа покрылись румянцем от гордости, а в глазах стояли непрошеные слезы. Ее ошеломило зрелище сотворенного ее собственными руками чуда. Словно ожила какая-то часть ее души, души, которой она придала внешность своей матери и которая жила отныне своей, независимой от Миа жизнью.
Они присоединились к зрителям, толпившимся вокруг мраморного постамента, на котором помещалась статуя. Она была всего двадцати грех дюймов в высоту. Лиз Таннер сидела на маленьком стульчике, в знаменитом тюрбане на голове, черты ее лица искажены болезнью, однако не утратили своей жизнерадостной привлекательности. На ней были надеты свободного покроя блузка и длинная, мягкими складками спадавшая с колен юбка. Корзинка, полная клубков шерсти, покоилась в ее ладонях. Несколько петель пряжи свисали через край корзинки, а одна, самая длинная, мягкими завитками опутывала ее сухую икру и изящную ступню. В ушах висели тяжелые круглые серьги. Они придавали ее облику что-то цыганское.
Джефф наклонился вплотную к постаменту, чтобы прочесть то, что было написано на маленькой латунной табличке.
— «Лиз и ее пряжа, — громко раздался его голос. — Терракота, отлитая в бронзе. Миа Таннер». — Он обернулся к ней с широко распахнутыми от восхищения глазами, а она лишь молча пожала плечами, почти ничего не видя из-за застилавших глаза слез.
— Так, небольшая безделушка, которую я состряпала на досуге, — пробормотала она.
— Миа, — он благоговейно прикоснулся к щеке скульптуры, — как ты смогла такое создать? Как тебе удалось передать это выражение лица? И почему у нее на голове тюрбан?
Миа медленно обошла вокруг статуи. Высоко в сводчатом потолке зала были устроены огромные окна, и лившиеся сквозь них потоки солнечного света придавали бронзе теплый живой оттенок свежего меда.