— Баба с характером, — хмыкнул Макоед.
— Не хмыкай. Когда про меня говорят «баба» — это не укор, не осуждение, а вот когда про тебя так говорят, не думаю, что у тебя есть причина радоваться.
— Тебе поссориться захотелось?
— Нет. С тобой и ссориться неинтересно.
— Не считай мою доброту и мягкость слабостью. Я люблю тебя. А на что не пойдешь, когда любишь.
— Я требую от тебя так мало жертв.
— Нина, не иронизируй, когда я говорю серьезно. Налей коньяка.
— Во-первых, ты уже пил. Во-вторых, я сварила кофе. Сегодня моя очередь, и я честно выполнила свою обязанность, оторвавшись от фильма. Не забывай, что у нас разделение труда. Я не Поля Шугачева.
Макоед не любил Шугачева, но жену его, как и многие другие, ставил в пример. Нина терпеть не могла Полю. За что? Ни разу не объяснила. Но когда однажды Бронислав Адамович стал доказывать, что Поля — идеальная жена, мать, хозяйка, разговор закончился скандалом: Нина разбила дорогую хрустальную вазу, опрокинула торшер.
Его даже испугала ненависть жены к человеку, с которым она не так уж была связана, — обыкновенное знакомство, праздничные визиты. Он потом удивлялся, что Нина не отказывается ходить в гости к Шугачевым и при встречах целуется с Полей.
Макоед вздохнул на слова жены «я не Поля Шугачева». Но даже его сдержанный вздох вызвал у Нины раздражение.
— Грустишь по такой жене?
Он смолчал, потому что чувствовал, что ей все-таки хочется поссориться. Поднялся, достал из серванта бутылку с коньяком.
— Налей и мне.
— А сердце?
— Аллах с ним, с сердцем. Кому оно нужно, мое сердце!
— То, что оно нужно мне, в расчет не принимается?
— Ха! Тебе нужно вовсе не сердце.
— Нина! Ты становишься циничной.
— Тебе просто жалко коньяка. Ты скупердяй, гарпагон. Ты вылизывал коньяк, пролитый на кухонном столе.
— Ну, знаешь! При тебе нельзя и пошутить.
Назло налил ей большой винный бокал: на, мол, пей, чтоб тебя. Себе — «наперсток». Но и это обернулось против него.
— Теперь я вижу, как ты бережешь мое сердце.
В такой ситуации лучше молчать. Но странно, из-за чего, по какому поводу она завелась? За их поздним обедом, час тому назад, была внимательная, ласковая, веселая.
Бронислав Адамович сел в кресло, глотнул из «ампулы» свой коньяк, отхлебнул кофе. Чтоб перевести разговор, в свою очередь, спросил:
— Развелись?
— Нет. Этот тип похож на тебя.
— Нина!
— Скажи, за что ты так не любишь Карнача?
— Я? Мы с ним друзья и коллеги. Случается, спорим…
— Врешь ты. Ты его ненавидишь. Тебе хочется занять его место?
Терпеть дольше, играть в спокойствие не хватило сил. Он взорвался.
— Хочется! Так же, как тебе хотелось получить кафедру! Сколько человек ты съела?