— Нет, конечно. — Джон поднялся налить себе портвейна, хотя чувствовал, что ему уже хватит: от непривычной праздничной еды началась изжога.
— Так она действительно верит?
— Должно быть. Мы никогда с ней об этом не говорили.
— А тебя она не пыталась обратить в свою веру? — спросила Сара.
— Нет.
— А вы ее — в свою? — спросил Грэм.
— В какую?
— Ну, в ту, в которую вы сами верите.
— Мы больше спорим о политике.
— Вот уж никак не подумала бы, — сказала Сара.
— Почему?
— Разве вы оба не тори?
— Я — нет.
— Кто же ты тогда?
— Лейборист. Всегда был лейбористом. Грэм прыснул со смеху.
— Полно вам, — сказал он.
— Более того, возможно, меня выдвинут в парламент.
— От лейбористов? — недоверчиво спросила Сара.
— Конечно.
— Удивительно.
Некоторое время все сидели молча.
— И где, по какому округу? — допытывалась Сара.
— Хакни-и-Харингей.
— Вас уже выдвинули? — спросил Грэм.
— Нет еще. Конференция будет только в конце января.
— Ты правда социалист? — не унималась сестра.
— Не меньше твоего.
— Живешь ты иначе.
— А как живут социалисты?
— Во всяком случае, не в двух домах.
— У половины «теневого кабинета» по два дома.
— Они не социалисты.
— Ну, тогда я такой же социалист, как они. Годится? — И снова воцарилось недовольное молчание.
— Как хотите, — произнес Грэм, все еще не придя в себя от услышанной новости, — а парламент — напрасная трата времени.
— Может быть, — сказал Джон. — А что не напрасная трата времени?
— Ну, в общем-то, возможно, какая-то польза и будет, — сказал Грэм. — Я хочу сказать, законы-то ведь нужны, верно? Да только слишком это тупые инструменты.
— Так что же делать? Пусть все остается как есть?
— Нет, просто надо копнуть глубже.
— Как?
— Добираться до сознания людей. Хватать их, когда они еще молоды. А когда они вырастут, мозг их уже задубеет. У них будет полно предрассудков.
— Возможно, вы и правы, — саркастически заметил Джон, — но бывает же, что взгляды меняются, разве нет? Потому и правительства у нас время от времени бывают разные.
— Но на самом-то деле разницы между ними нет, верно? Я хочу сказать, насколько я понимаю, передние скамьи обеих партий в парламенте более или менее одинаковы. Единственный путь изменить общество — это изменить людей, а единственный путь изменить их — это школа.
— Промывать им мозги?
— Называйте это как угодно, — сказал Грэм. — Я лично считаю одной из своих обязанностей пытаться преодолеть предрассудки, которые мои питомцы приносят из своей среды, и внушить им более либеральные взгляды, в том числе и социалистические.
Джон зевнул.
— Прекрасно. Быть может, они проголосуют за меня в тысяча девятьсот девяностом году.