Мороз разукрасил все крошечными кристалликами застывшей влаги — они блестели на паутине в кустарниках, на проволоке овечьих загонов, на каждой веточке и каждом листочке. Солнце высвечивало ломкие травинки, по которым он ступал, как по ковру, расшитому белыми и серебряными нитями, и Джону было жаль портить своими следами это совершенное творение природы. Он перелез через изгородь на вспаханное поле, землю уже крепко прихватило морозом, и Джон шел по борозде, точно по настилу из жердей. Следующее поле было снова невспаханное и тянулось до вершины холма, с которого на север открывалась прозрачная даль.
Здесь он остановился — долина внизу была затянута низким сумеречным туманом. Лишь верхушки бугров холмистой местности проглядывали островками в этом зыбком океане. На восток шла линия расставленных через равные промежутки столбов электропередачи, тянувших провода в туманное небытие, тут и там одинокие деревья-гиганты вырывались вдруг из окружающей белизны. Милях в девяти-десяти крутым откосом вставали Говардские холмы, подобно дальнему берегу Леты — реки забвения.
Невзирая на холод, Джон стоял неподвижно, замерев от открывшейся ему красоты. Окружающее безмолвие принесло умиротворение его смятенным чувствам, и на мгновение он возмечтал о вечном покое, подобном тому, в котором пребывал открывшийся его взору пейзаж. Он понял, что с лета, с того дня, как он раскрыл повесть Толстого, он раздвоился: одна половина его «я» вела привычную жизнь адвоката и женатого мужчины, вторая же устремилась к другой женщине и к новой карьере. В Лондоне конфликты привычны, и он едва ли замечал возникшее в нем раздвоение — там, кажется, сама жизнь немыслима без трений. Но это затянутое туманом пространство как бы рождало надежду, что человек может быть в мире с самим собой. Почему же тогда он никак не обретет эту безмятежность? У него славные, любящие дети; здоровье в порядке; интересная работа; приличный заработок; веселые, интересные друзья. Он ведь переживал такие периоды и раньше, но не видел причин роптать на судьбу. Клэр могла не сочувствовать его политическим устремлениям, но она надежный спутник в жизни, и даже ее скептическое отношение к его «социализму» отнюдь не станет, как ему однажды показалось, непреодолимым препятствием для его будущей карьеры, ибо, подобно своей матери, Клэр обладала большими запасами чувства долга и самопожертвования. Да и сам Джон не столь уж твердо знает, какой ему выбрать путь. Вчерашний разговор с Грэмом и Сарой заставил его усомниться в том, что он намеревался поставить себе целью жизни, ведь кто, как не его сестра и ее муж, являющие собой образец новой буржуазии, вовсю эксплуатируют «государство всеобщего благоденствия». Вместо того чтобы накопить денег и послать своих детей в частные школы, они всячески изворачиваются, чтобы отправить их в хорошие государственные, которые — не они одни такие умные, таких хватает и среди элиты государственных служащих, — заполнены потомством предприимчивых родителей, а дети рабочих, как и прежде, вынуждены ходить во второсортные школы.