— Вы сегодня куда-нибудь собираетесь? — спросил он ее, возвращаясь в гостиную.
Она помедлила.
— Нет.
— Может быть, поужинаем вместе?
— А разве вам не нужно домой?
— Я позвоню Клэр и скажу, что мне надо съездить в Хакни.
— Только не считайте себя обязанным мне.
— Нет, — сказал Джон. Он подошел к телефону и набрал номер. Трубку снял Том. — Позови, пожалуйста, маму, — попросил Джон.
— А она наверху, моет Анне голову.
— Значит, Анне лучше?
— Да. Завтра собирается в школу.
— Тогда передай маме, чтобы не ждала меня к ужину.
— Ладно.
— Передай ей, что мне нужно заехать в Хакни.
— Ладно.
— Передай, пусть не ждет меня.
— О'кей, папа, я все передам.
Джон положил трубку и почувствовал угрызения совести, потому что обычно он сам мыл дочери голову, но тут же отогнал эти мысли и с улыбкой повернулся к Пауле.
— Куда вы предпочли бы поехать? — спросил он.
Она назвала русский ресторан в Сохо, и они отправились на ее «ланчии». Они ели блины с икрой, пили водку, потом — шашлык с рисом и салатом, который запивали вином. Затем последовало мороженое с черной смородиной, кофе и счет — чудовищный, однако Джон едва ли осознал сумму, выписывая чек; он был пьян — не столько от водки и вина, сколько от красоты и очарования Паулы Джеррард. Впрочем, он и пил-то меньше обычного из опасения, что пьяный может оказаться не на высоте, когда они вернутся на Пэрвз-Мьюз. Он почти не сомневался, что она предложит ему вторую, нетронутую половину своей разобранной постели — в конце-то концов, она ведь не девчонка, только что вышедшая из школьного возраста вроде Джилли Масколл. Весь их разговор за столом как бы исподволь подводил к тому, что они станут любовниками.
На ее «ланчии» они вернулись в Кенсингтон, и, когда добрались до конца Глостер-роуд, она спросила:
— Везти вас домой или…
— Нет, — сказал Джон. — Поедемте к вам.
— Хорошо, — сказала она и свернула на Виктория-роуд.
Он следом за ней вошел в дом и поднялся по винтовой лестнице. Огонь в камине погас, и Паула, подойдя к камину, наклонилась, подложила полено и кочергой поворошила угли. Ее поза возбудила Джона, и, когда она повернулась, отряхивая с пальцев золу, он крепко прижал ее к себе и впился поцелуем в губы, а она обвила его шею руками. Так, не разжимая объятий, они подошли к дивану и упали на подушки. Джон перенес руку с ее плеча на колено. Она отодвинулась.
— Не могу, — сказала она.
— Почему?
Она сидела сжав колени, закусив костяшки большого пальца. Джон пододвинулся к ней, обнял за плечи, но она даже не повернулась к нему.
— Но я же… вам нравлюсь, нет? — спросил он.