Немного впереди, метрах в трех от них, стоял гордо выпятив грудь смуглый человек в кожаной накидке и мокасинах. В его черных как смоль волосах торчало белое птичье перо. Моэма что-то закричав на непонятном Максу языке, замахала индейцу рукой. Тот, увидев Моэму, в приветственном жесте поднял ладонь вверх и, широко улыбнувшись, воскликнул: «Хау!»
— Видишь, он нас приветствует, — радостно обратилась Моэма к Максу.
— Хау, бледнолицый, — Макс таким же жестом поднял руку и слегка ей помахал.
Индеец громко расхохотался.
— А я тоже на самом деле из индейского племени, — хвастливо произнесла Моэма. — Знаешь как переводится мое имя?
— Как? — спросил Макс.
— Красивая Голова Рыси, — ответила Моэма.
— Да, голова у тебя действительно так ничего, — с ехидством заметил Макс.
Моэма в ответ ткнула его локтем в бок.
— А ты откуда? — спросила она.
Макс слегка замялся.
— Я… ну как тебе сказать… из России.
— Везет тебе. А я всю жизнь мечтала побывать в России. Потому что здесь живут самые честные и открытые люди. И еще она такая красивая. Я все книжки в библиотеке перечитала. И знаешь что?
— Что? — спросил Макс.
— Книжки врут! — слегка топнув ногой сказала Моэма. — Россия еще красивее.
— Да… у нас к сожалению этого уже не видят, — еле слышно пробормотал Макс.
Очередь приблизилась к воротам Александровского сада. Макс оставил Моэму, и помчался к киоску — покупать мороженое.
— Вот, — передавая один из рожков Моэме сказал он.
— М-м-м… какое вкусное… я еще не пробовала такое, — откусывая от рожка промурлыкала Моэма, — у нас такое не делают, у нас все делают из заменителей.
«У нас тоже такое не делают» с удовольствием откусывая очередной кусок подумал Макс и сказал:
— Это специальное. Олимпийское.
Моэма, доев свою порцию благодарно потянулась к Максу и звонко поцеловала его в щеку липкими и сладкими губами. Макс даже слегка засмущался. Девушка, весело рассмеявшись, достала платок и вытерла место поцелуя. Очередь уже проходила возле Исторического музея, впереди виднелась Красная площадь, цветные купола Храма Василия Блаженного и невысокое здание Мавзолея.
— Ну вот, мы уже почти у цели, — радостно произнесла Моэма.
— А как у вас в Пуэрто-Рико? — спросил у нее Макс.
Девушка опустила мрачный взгляд вниз.
— Плохо. — после небольшой паузы произнесла она. — Наша семья из племени перуанских индейцев, и мы были рабами европейцев. Да и сейчас тоже в рабстве, только уже у США.
Моэма замолчала, уставившись в брусчатку площади, словно вспоминая что-то неприятное и собравшись с мыслями, продолжила:
— Когда Москва выиграла право провести Олимпиаду, я сделала все возможное чтобы попасть сюда. И не только я, очень многие хотели попасть сюда. Мне повезло, и я выбралась из нашей нищеты, хоть ненамного. И ты знаешь… — девушка взглянула на Макса своими глубокими глазами, на которые уже начали наворачиваться слезы, — ты знаешь… я не хочу отсюда уезжать.