Он больше не открывал глаз и ничего не говорил. Похоже, дремал в своем кресле.
Я вымыла руки в лохани. Собрала травы и развязала волосы. Когда повернулась, у двери стояло двое мужчин. Оба рыжеволосые, оба высокие.
Иэн сказал:
— Аласдер отвезет тебя обратно.
— Идет дождь, — сказал Аласдер.
Тогда я посмотрела на него. Я впервые посмотрела на этого человека — на его темно-рыжие волосы, на жесткую красноватую бороду и на то, как его волосы падают на глаза. Я увидела, какой он высокий и широкий; его ноги стали такими могучими благодаря жизни на холмах и скачке на гарроне. Я увидела его губы. И глаза глубокого синего цвета. Они смотрели на меня сквозь пряди, и его взгляд был отважен, невозмутим и не похож ни на один взгляд, что я видела в жизни, — он был горячим и сильным. А еще казалось, что я знаю эти глаза, словно каким-то образом находила их раньше. Я уставилась на него в ответ. Потом посмотрела вниз. Увидела его руки. Сорванный ноготь и шрамы на правой кисти.
Я прошептала:
— Нет.
Иэн вздохнул, словно я его утомила:
— Уже поздно, и твой дом далеко. Он отвезет тебя на гарроне.
— Нет, сэр.
Я хотела побыть одна. Мне нужен был ночной воздух. Пройти под дождем наедине со своими мыслями и умыться в полночном озере. Как делают ведьмы.
— Я пойду пешком, — сказала я.
Иэн отступил, пропуская меня:
— Рану нужно будет осмотреть вновь?
Я кивнула:
— Примерно через день.
— Тогда мы будем ждать тебя.
Я прошла мимо домов, туда, где было темно и холодно. Я опустилась на колени рядом с Кое и напилась из сложенных лодочкой рук. Стоя под дождем с опущенным капюшоном, произнесла: «Идет дождь», как сказал этот Иэн. «Идет дождь, идет дождь, идет дождь…»
Всю ночь он шлепал по моей крыше и двери из дерна.
* * *
У всех бывают дни, которые меняют нас.
Я верю, что мир стал иным для Коры в тот день, когда ее мать пошла ко дну. Еще я думаю, что теленок со звездой на морде разрушил и изменил ее, — так что у нее было два подобных дня.
А у меня? Полагаю, у меня их была сотня — сотня дней, которые заставили меня признать: «Я другая теперь». Признать, что я отличаюсь от той, которой была до этого. Путь на северо-запад изменил меня. Солдат тоже. Пять тонущих котят изменили меня, ведь я так ясно почувствовала, что хорошо, а что плохо, и с каждым днем я становилась все сильнее и разумнее. Бескрайний простор Раннох-Мура говорил со мной, я уверена. Еще была моя кобыла и ее смерть. Было много всего, что я повидала, — в основном под покровом ночи.
Вы. Я думаю, вы тоже изменили меня. До вас, мистер Лесли, я считала, что все церковники хотят подвесить меня за шею, чтобы ноги болтались в воздухе. Я бежала от таких людей. Пригибалась, припадала к земле. Вы хотите, чтобы я умерла? Возможно. Вы такой добродетельный, с вашими пуговицами, с туфлями, на которых сияют пряжки. Но если это так, вы скрываете это. Вы сидите здесь, в моей клетке, — а это уже гораздо больше, чем делали другие.