О чем были эти слова? Я отмахнулась от них, как от назойливой мухи. Я думала, что белена говорит в ней или она бредит. Я смотрела на Гормхул под падающим снегом и качала головой. «Нет… Мои запястья?» Я поглядела на свои руки и подумала: «Они розовые и сделаны из плоти. Они в порядке». Это говорила трава, без сомнения. Зубы Гормхул были зелеными от нее.
Но кровь пролилась в Гленко, как она и сказала. Кровь пришла.
«Тебя найдет человек».
Я слышу эти слова сейчас.
Кто говорит их? Это я говорю. Я произношу слова Гормхул и вспоминаю, как она смотрела на меня. Вижу глубокие морщины, оставленные лишениями на ее лице, и как кожа просвечивает под белоснежными волосами. Я думаю, вдруг она тоже мертва? Может быть, так и есть. Но мне кажется, она все еще живет на той вершине, открытой всем ветрам.
«Тебя найдет человек… Железные запястья…»
Есть вещи, которые мы просто знаем. Мы слышим их и думаем: «Я знаю», будто это знание всегда ждало внутри нас. И я знаю. Она была права. Она вся светилась, когда говорила про железные запястья, и светилась удивительным безграничным светом, словно никогда в жизни не была настолько уверена в своих словах. Так олень вскидывает голову, замечает тебя и пугается, поняв, что ты живой и дышишь и что ты таился рядом с ним все это время.
Итак, я жду. В кандалах и в грязи.
Я жду, и он придет. Человек, которого я никогда не встречала, уже направляется к моей клетке.
Скрючившись на соломе, я вглядываюсь во тьму и вижу мои прошлые жизни. Я вижу болота и долину. Но еще я вижу его лицо.
Его очки.
Его чистые изящные туфли с пряжками и кожаную сумку.
Трактир «Орел» Стерлинг
Джейн, я пишу это письмо из Стерлинга. У меня плохие чернила, так что прости за неразборчивый почерк. Еще прости, что пишу тебе в дурном расположении духа. Я поужинал жалкими крохами, а постель сырая то ли от холода, то ли от предыдущего постояльца. Кроме того, я надеялся, что к этому времени уже продвинусь гораздо дальше на север, но жестокая непогода путает мне мои планы.
Мы придерживались троп в низинах. Два дня назад потеряли лошадь, а вместе с ней целые часы и даже дни нашего путешествия. Это очень скверно.
Позволь мне вернуться немного назад — ты, жена моя, должна знать все подробности.
Я покинул Эдинбург только в пятницу, а кажется, что прошло много месяцев. Весьма обязан некоему джентльмену (думаю, не стоит раскрывать его имя), который ссудил мне некоторое количество денег и одолжил крепкого коба.[2] Мне очень неприятно скрывать от тебя правду, но, если я напишу больше, это может поставить его в опасное положение; скажу лишь, что он могуществен, уважаем и сопричастен нашему делу. При встрече я заметил белую розу, приколотую на его камзоле, а это, как известно, значит, что он якобит. Мы выпили за здоровье и скорое возвращение короля Якова — потому что он вернется. Нас мало, Джейн, но мы сильны.