Практикантка хихикнула. Старшая сестра безнадежно покачала головой. На столе за стойкой зазвонил телефон.
— Вы не подойдете, милая? — попросила старшая сестра практикантку и обернулась к Панову. — Доктор Мо, как прикажете учить их чему-нибудь, покуда вы рядом?
— С любовью, милая Энни. С любовью. Но не теряйте при этом своих велосипедных цепей.
— Вы неисправимы… Скажите лучше, как ваш пациент из палаты пять-a? Вы очень беспокоились за него.
— И до сих пор беспокоюсь.
— Я слышала, вы не спали всю ночь…
— Да, по телевизору в три часа ночи показывали кино, которое я обязательно хотел посмотреть.
— Не надо, Мо, — покачала головой госпитальная матрона. — Вы слишком молоды, чтобы кончить так, как ваши пациенты.
— А может, наоборот, слишком стар, чтобы этого избежать, Энни. Но спасибо за заботу.
Вдруг оба осознали, что имя доктора произносят по громкоговорителю. Молоденькая практикантка взывала в микрофон:
— Доктора Панова просят подойти к телефону…
— Доктор Панов — это я, — наклонившись к девушке через стойку, доверительно прошептал психиатр, — но мы с Энни Донован не хотим, чтобы об этом все знали. Она моя мать, полька… А кто звонит?
Та уставилась на приколотую к халату доктора карточку с именем и фамилией, похлопала глазами и пролепетала:
— Какой-то мистер Александр Конклин, сэр.
— Да ну? — удивился Панов. — Откуда я могу поговорить, Энни?
— Из кабинета номер один, — отвечала старшая сестра, указывая в конец холла. — Он пуст. Я переключу звонок на тот телефон.
Панов направился к указанной двери, он был встревожен. Алекс Конклин был, с перерывами, его пациентом на протяжении пяти лет, покуда они оба не пришли к соглашению, что большего для его психической адаптации сделать нельзя — хотя сделанного явно было недостаточно. Пациентов, подобных Конклину, было очень много, а помочь им удавалось лишь отчасти. На сей раз, однако, речь должна была идти о чем-то серьезном — коли он решил звонить в госпиталь, а не в приемную.
— Мо, мне нужно, чтобы вы очень быстро ответили на несколько вопросов, — взволнованно начал Конклин.
— С быстрыми ответами у меня дело обстоит слабо, Алекс. Почему бы вам не прийти ко мне в приемную после обеда и не поговорить?
— Речь не обо мне. О другом человеке. Возможно.
— Только без игр, пожалуйста. Я думал, с этими фокусами у нас покончено.
— Никаких игр. Это дело категории срочности четыре-ноль. Мне нужна помощь.
— Четыре-ноль? Тогда обратитесь к кому-нибудь из ваших штатных специалистов. Я о таком доверии не просил.
— Не могу. Слишком секретно.
— Тогда нашепчите Богу.