— Амнезия? Нет, вы ошибаетесь! Я разговаривал с Конклином, он выслушал. Вы не понимаете: мы оба знали…
— Не надо называть его имени! — оборвал сотрудник госдепартамента.
Генерал, на секунду замявшись, продолжал:
— …оба знали… Борна. Много лет назад. Думаю, вам известно откуда. Вы сами упомянули название. Это был самый странный человек из всех, с кем мне доводилось встречаться. Самый близкий к паранойе из нормальных. Он брался за такие рискованные задания, на которые ни один здравомыслящий человек не решился бы. И при этом никогда ничего не просил. Его переполняла ненависть.
— И это дало вам повод зачислить его в сумасшедшие десять лет спустя?
— Семь лет, — поправил Кроуфорд. — Я пытался помешать его участию в операции «Тредстоун», но Монах настоял, сказав, что лучше не существует. С этим я спорить не мог — в смысле опыта. Но изложил свои аргументы. Психически он находился в пограничном состоянии — всем нам было известно почему. В итоге я оказался прав. И по-прежнему стою на своем.
— Вы больше ни на чем не стоите, генерал. Считайте, что вы уже шлепнулись на свой знаменитый чугунный зад. Потому что прав был Монах. Этот человек действительно лучший — потерял он память или нет. Он ведет за собой Карлоса: можно сказать, прямо к вашей двери, черт подери. Если, конечно, вы не убьете Борна раньше! — Как и опасался директор, на том конце провода судорожно вздохнули. — Вы можете немедленно связаться с Конклином?
— Нет.
— Он «ушел под воду», так? Принял меры, заплатив через третьи и четвертые руки, так, чтобы не осталось следов, ведущих к «Тредстоун» и ЦРУ. И теперь на руках у горилл, которых не знает даже сам Конклин, фотографии человека, слепо идущего навстречу своим палачам. Не нужно мне рассказывать про ходячую карательную команду! Ваша собственная команда уже заняла позиции — вы сами не знаете где — и, передернув затворы, ждет, когда обреченный одиночка появится в поле зрения. Я правильно угадал сценарий?
— Я не хотел бы отвечать на этот вопрос, — выдавил Кроуфорд.
— А вам и не надо на него отвечать. Я не первый день здесь работаю. В одном вы правы: это ваши сложности… Это случилось в вашем хозяйстве. Разбирайтесь сами. Именно такова будет моя рекомендация госсекретарю. Госдепартамент знать вас не знает. Считайте, что этого звонка не было.
— Понимаю.
— Извините, — смягчился директор, услышав отчаяние в голосе генерала. — Иногда просто не выдерживаешь.
— Да. Мне это знакомо… по «Медузе». Что вы собираетесь делать с девушкой?
— Пока мы не знаем даже, что делать с вами…
— Ну, тут все просто. Отвечать, как Эйзенхауэр на встрече в верхах: «Какие бомбардировщики?» Договоримся. Никакого предварительного отчета. Ничего. Мы можем изъять имя девушки из всех документов в Цюрихе.