Рок-музыка с дребезжанием вырывалась из приемника в салоне такси. Длинноволосый шофер в такт ей похлопывал ладонью по рулю и двигал челюстью. Такси, державшее путь на восток вдоль по Семьдесят первой улице, застряло в бесконечной веренице машин, начинавшейся сразу на выезде с шоссе Ист-Ривер. Водители сатанели, машины, взревев, срывались с места — чтобы тут же упереться в бампер впереди ползущего автомобиля. Было 8.45 утра. Нью-йоркский час пик.
Надвинув шляпу, надев темные очки, Борн разглядывал улицу из глубины машины. Он бывал здесь раньше — это несомненно. Проходил по этим тротуарам, видел эти двери, витрины и стены, увитые плющом, так не сочетающиеся с обликом города в целом и так подходящие этой улице. Еще прежде, взглянув наверх, он заметил разбитые на крышах садики — и в памяти его всплыл изящный сад, в нескольких кварталах отсюда в сторону парка, за элегантными двустворчатыми дверями, в дальнем конце просторного, необычного… помещения. Помещение это, в свою очередь, находилось внутри высокого, с узким фронтоном, здания из шероховатого песчаника. Широкие, в свинцовых переплетах окна поднимались на высоту четвертого этажа. Их толстое стекло преломляло свет снаружи и изнутри в мягкие лиловатые и синеватые всполохи. Старомодное стекло, возможно, декоративное. Пуленепробиваемое. Особняк из песчаника с крыльцом в несколько больших ступенек. Это были диковинные ступеньки, испещренные сетью черных рубцов, защищающих в непогоду. Башмаки спускающихся не поскользнутся на снегу и льду, а вес поднимающегося приведет в действие электронное устройство внутри дома.
Джейсон знал этот дом, знал, что они приближаются к нему. Когда машина подъехала к нужному кварталу, сердце у него в груди забилось быстрее и громче. Дом вот-вот должен был показаться. И, сжимая одной рукой запястье другой, Борн понял, почему парижская улица Парк Монсо так задела его сознание. Тот уголок французской столицы удивительно напоминал эту часть Ист-Сайда. Если не считать изредка попадавшихся здесь линялых фасадов и выщербленных крылец, эти районы выглядели почти один к одному.
Он подумал об Андре Вийере. Все, что сумел вспомнить с тех пор, как память начала возвращаться к нему, он записал на страницах блокнота, купленного в аэропорту Шарля де Голля. С того самого мгновения, как, изрешеченный пулями, но живой, он открыл глаза в сырой, грязной каморке на острове Пор-Нуар. Страшные открытия, сделанные в Марселе, Цюрихе и Париже — особенно в Париже, где за ним потянулся призрачный шлейф убийств и он убедился, что обладает всеми навыками головореза.