Ласло был ненамного старше меня. Но выглядел вполне взрослым. Во время одной из моих прогулок мы едва не столкнулись с ним на лесной тропинке. Первая встреча прошла мимолетно, но ее хватило мне — для того, чтобы непрестанно думать о нем, а ему — я совершенно уверена в этом — для того, чтобы непрестанно думать обо мне.
Я была обручена с Ференцем, а значит — должна была принадлежать ему. До нашей свадьбы я должна принадлежать ему душой, а тело хранить в неприкосновенности. А после — я всецело его.
Я знала это с тех самых пор, когда, еще ребенком, начала понимать рассказы матери о добропорядочных хозяйках. Я слышала это на проповедях, я читала об этом. То же самое говорила Оршоля, говорила чаще не словами, а всем своим видом и образом жизни. Женщину, посмевшую пойти против этого закона, ждало осуждение и презрение на земле, при жизни, и адские муки после смерти. Помню ужасные картинки в потрепанных книгах, изображающие мучения блудниц.
Да, я все это знала, но это были для меня просто слова. Я верила в бога, но я не верила в то, что он так жесток. Раньше, до того, как во мне проснулось желание, я не предавала этому особенного значения, соглашаясь со словами, но не обдумывая их, не примеряя их на себя. Мне эти слова были безразличны, как алфавит латинской азбуки, к которому можно относиться как угодно и от этого он не изменится. А вот когда меня коснулось то самое желание, которое я, следуя подсказкам окружающих, заведомо считала греховным, я поняла, что бог не мог запретить людям то, что приносит им радость. Я уверена в том, что все эти сказки придуманы такими, как Оршоля. Лишь для того, чтобы распространить на других собственную бесчувственность. Лишь для того, чтобы получить право указывать другим, корить их тем, чего сами они не способны испытать.
В это время, когда Ласло поселился в моих мыслях, я совершенно не ощущала себя виноватой. Во мне жили одновременно и интерес к еще одной встрече с Ласло, и преданность моему будущему мужу, и ожидание нашей свадьбы. Конечно же, во мне жило и ожидание того момента, когда сбудется лесное видение об удивительной жизни, но сейчас, когда я встретила Ласло, это желание как бы объединилось с желанием узнать его ближе. Я чувствовала, что наша с ним дружба, начало которой было положено, играет какую-то роль и в исполнении моей главной мечты.
*****
Мы с Ласло виделись почти каждый день, меня тянуло к нему, я искала этих встреч. Так прошло два летних месяца. Однажды утром, когда мы собирались снова увидеться с ним, я почувствовала, что не хочу его больше видеть. Мне показалось, что Ласло погасил огонь, который горел внутри, который гнал меня к нему. Вместо этого сжигающего меня огня я почувствовала что-то иное. Непривычную тяжесть, боль в груди. Ломило спину. Я не поехала в тот день кататься на лошади. Если бы я знала тогда, что со мной произошло, пожалуй, я спряталась бы где-нибудь, чтобы никто не знал, что со мной случилось. Но как я могла знать тогда, что погасив огонь моей страсти, Ласло зажег во мне другой огонь? Огонь новой жизни, которая, по мнению окружающих, не имела права на существование.