— Рассказывал, только я…
— Ну вот, из темного стекла. Очень удобно — можно сделать прозрачным, можно — непроглядно-тёмным.
— Да что же тут удобного? — непритворно удивился Буян. — Прозрачные какие-то. На кой?
— Гм. — Ольтея замялась. — Ну, например, если тебе хочется, чтобы повсюду в доме .было бы солнечно.
— Солнечно? Да ведь все Ведуны солнечный свет ненавидят смертельно! — вознегодовал в праведном гневе Буян.
— Кто тебе такую чушь сказал? — обиделась ламия. — Очень даже любим! И позагорать тоже. Безо всего. — Она хихикнула и показала Буяну язык.
— А чего ж тогда разбой творите? — парировал Буян.
— Ой, давай не будем об этом, — жалобно попросила ламия, уморительно наморщив лобик. — Я-то никакого разбоя не творю. И подружки мои тоже. И совершенно незачем было их так зверски, как вы… Они бы и сами не прочь. А скольких твоя Джейана живьем сожгла? Марлу, Фалейю, Типи…
— Ну, девчонки… Что про них говорить?
— Давай не будем, — легко согласилась Ольтея. — Ты про Шаорн спрашивал?
Буян слушал рассказ ламии и только и мог, что удивлённо качать головой. Ольтея повествовала о вещах, несомненно, созданных высоким волшебством, какое Джейане или Фатиме даже не снилось. Кладовые, где никогда не переводится пища, Буяна потрясли больше всего.
— Так вот чего ваша братия к нам лезет, — заметил он. — Дурью маются, от скуки башка жиром заплыла — вот и тешатся. У нас малышня тоже, слу-
чается, зверёнка какого-нибудь изловят и гоняют или там мучают, пока старшие под зад не поддадут, ^стобы ума прибавилось.
— Не знаю. Я про это не думала. — Ольтея скорчила кокетливую гримаску. — Зачем? Думать — другие есть. Им от этого удовольствие, а мне, — она вновь подмигнула Буяну, — совсем от другого.
— Кошка ты лесная, что ли, только любиться и ничего больше? — не выдержал такого бесстыдства Буян.
— Ты о чём-нибудь ещё думать можешь? — Кажется, Ольтея даже немного обиделась. — Танцевать я люблю, и гулять по ночам люблю, и петь люблю. И сама песенки немного сочиняю. И наряды придумываю — когда дома, конечно, в таких тряпочках по вашим чащобам не больно походишь. И читать люблю. Ты вот читать умеешь?
— Обижаешь, — буркнул Буян.
Читать конечно же, он умел. Как и любой дру-юй из клаяа Твердиславичей или любого другого. С этого начиналась учеба. Грамоте малышей натаскивали старшие, так что когда появлялся Учитель с книгами, читать и писать могли уже все.
— У нас книги тоже есть, — сообщила Ольтея.
— Послушай, — Буян даже остановился. — Вот ты хорошая девчонка. Я тебе прямо скажу. Слушай, если ты такая умная — так зачем мы тогда воюем-то? Ведь если я тебе про ведуньские зверства начну рассказывать — дня не хватит, ночи не хватит! Для чего?