— Альвира! — заговорила Зан, тщательно подбирая слова. — Кто-то затеял все это против меня. Я не знаю, кто именно, но у меня имеются кое-какие подозрения. Даже если это устроил Бартли Лонг, чтобы погубить меня, есть кое-что, в чем я совершенно уверена. Он никогда не причинит зла Мэтью. Альвира, нам следует поблагодарить Бога за те фотографии. Спасибо Господу. Я намерена вернуть Мэтью. Фотографии будут доказательством того, что некто выдает себя за меня, ненавидит настолько, что похитил моего ребенка, а теперь еще и подставил.
Последовала небольшая пауза, потом Альвира сказала:
— Зан, я знаю одну очень хорошую частную детективную контору. Если у тебя нет сейчас денег на это, я сама им заплачу. Если эти снимки — фотомонтаж, мы узнаем, кто оплатил такую авантюру. Погоди-ка. Не так. Если ты говоришь, что те фотографии — фальшивка, я тебе безусловно верю, но думаю, что тот, кто все это затеял, переиграл. Надеюсь, ты поставила свечу перед святым Антонием в тот день, когда заходила к Франциску Ассизскому.
— Я заходила… куда? — Зан было страшно задавать этот вопрос.
— В прошлый понедельник, примерно в половине шестого или без четверти шесть. Я как раз зашла в церковь, чтобы немножко пожертвовать святому Антонию, как обещала, заметила там одного человека, который следил за моим другом отцом Эйденом, и мне это не понравилось. Поэтому я просмотрела сегодня утром записи камер наблюдения, чтобы выяснить — может, это какой-то знакомый отца Эйдена? В нашем безумном Нью-Йорке предупрежден — значит вооружен. В церкви я тебя не заметила, но ты была на записи, вошла в храм и вышла уже через несколько минут. Я решила, что ты заходила помолиться за Мэтью.
«Понедельник, день, от половины шестого до без четверти шесть… Я тогда решила отправиться домой пешком и пошла прямо туда, — думала Зан. — На запад по Тридцать первой или Тридцать второй улице… но потом поняла, что слишком устала, и поймала такси.
Но я не заезжала в церковь Святого Франциска. Я знаю, что этого не делала.
Или делала?»
Зан осознала, что Альвира продолжает говорить и что-то спрашивает насчет ужина.
— Я приду, — пообещала она. — В половине седьмого.
Морланд повесила телефонную трубку и обхватила голову руками.
«Неужели у меня снова начались провалы в памяти? Я схожу с ума и украла собственного ребенка? Но если я его унесла тогда, то что сделала с ним? Если я не способна вспомнить то, что происходило меньше двух суток назад, то что еще могу забыть?» — в отчаянии спрашивала себя Зан.