Когда перед съемками фильма «Свадьба моего лучшего друга» они встретились в чикагском отеле, он сразу же напомнил Джулии об их первой встрече в Париже. «Дорогая, я решил, что ты самая большая стерва на свете», — сказал он… Через несколько минут они уже были лучшими друзьями. Эверетт называл Джулию «моя последняя женщина». Итак, Робертс рискнула. Она осмелилась стать стервой, причем настолько непривлекательной, что зритель мог и не воспринять ее в этом качестве. Впрочем, о том же намекали по ходу съемок и в самой студии — дескать, было бы лучше снизить накал страстей на экране и сделать героиню по милее и подобрее.
Но Джулия, влюбленная в сценарий и в свою героиню, закусила удила. Некоторые считали, что она играла саму себя — расчетливую и циничную. «Джулианна рассуждает просто, — говорила Джулия о своей героине. — Раз я люблю его, значит и он должен меня любить. Мне пришлось играть настоящее чудовище, Джулианна лжет и манипулирует людьми в надежде сорвать свадьбу».
Вначале Робертс смущало, что ей приходилось постоянно переходить из комического регистра в драматический и обратно, но вскоре она поняла, что это и есть самый увлекательный вызов для актрисы. Пи-Джей, как она называла режиссера, провел ее по всем сценам с удивительным тактом, четко определяя, когда эпизод должен быть комическим, а когда — драматическим. И Джулия от сцены к сцене приобретала все больше уверенности и не боялась перегнуть палку — она рыдала, кричала, дымила сигаретой и постоянно падала… Словом, работала с предельной самоотдачей. Режиссер Хоган вспоминал, что особенно сильное впечатление Робертс произвела на него в тот день, когда снималась в сложной сцене фильма, а собравшиеся вокруг поклонники выкрикивали ее имя. Несмотря на то, что ее постоянно отвлекали, Джулия, отключившись полностью от реальности, сумела перевоплотиться в свою героиню. Еще в самом начале перед съемками Хоган был обеспокоен тем, что ему придется ставить сцены с самой дорогой кинозвездой, однако, начав работать, все его страхи рассеялись. «Нужно было только включить камеру, и смотреть, что она запечатлеет. Джулия часто импровизировала, и в большинстве случаев это было забавно, — рассказывал режиссер. — Вы можете мне не поверить, но до встречи с ней я не понимал, что такое кинозвезда. А потом посмотрел материал первых съемочных дней и понял. Между Джулией и камерой возникает что-то волшебное. Оно проявляется только на пленке, на съемочной площадке это не ощущается. Чудо, которому нет объяснения!»
Между тем она снова и снова замечала в фильме много странных совпадений со случаями, происходившими в ее жизни. Когда она снималась с Ричардом Гиром в «Красотке», тот называл ее «рыжей». Здесь же Малруни однажды принес на площадку пижаму, на которой было вышито слово «рыжая». Джулия использовала ее в одной из сцен, и импровизация удалась… Что же до совпадения, то тут, возможно, изрядная доля фантазии актрисы.