Кругом воцарились молчание и растерянность, а эти двое стояли, улыбаясь друг другу. Какая счастливая примета!
- Сейчас я получу деньги, найдем нашу машину и поедем.
Он настоял на том, чтобы она взяла все деньги, и Динни спрятала их туда же, где хранилось остальное ее богатство, - теперь она была хорошо застрахована от всякой попытки разлучить ее с Уилфридом!
По дороге домой они опять заехали в Ричмонд-парк и долго сидели в зарослях молодого папоротника, слушая перекличку кукушек, наслаждаясь мирным, солнечным днем, полным шепота листвы и трав.
Они пообедали в каком-то ресторане в Кенсингтоне и простились на углу Маунт-стрит.
В ту ночь ее не посещали ни сны, ни тревоги, и она спустилась к завтраку с ясными глазами и налетом загара на щеках. Дядя читал "Текущий момент". Положив газету, он сказал:
- Когда выпьешь кофе, Динни, взгляни, что здесь написано. Нет, говоря об издателях, я иногда сомневаюсь, люди ли они вообще. Ну, а что касается редакторов, я просто уверен, что они не люди.
Динни прочла письмо Компсона Грайса, напечатанное под заголовком:
ОТСТУПНИЧЕСТВО ДЕЗЕРТА.
НАШ ВЫЗОВ ПРИНЯТ. ИСПОВЕДЬ.
За этим следовали две строфы из поэмы сэра Альфреда Лайелла "Богословие под страхом смерти".
Слава земная исполнена лжи,
Тлен и забвение ждут мою плоть...
Славы небесной искать для души?
В сделки с душой не вступает господь...
Или, быть может, во славу отчизны
Должен сносить я бесчестие жизни?
Рок мой влечет меня в призрачный ряд
Всех безымянных, кто Делу служил...
Немы преданья, и камни молчат
Над мириадами древних могил,
Тех, кто, как я, заработал лишь право
Гибнуть, страдая, во славу державы.
И нежный румянец загара на щеках Динни сменился краской гнева.
- Да, - пробормотал сэр Лоренс, наблюдая за ней, - теперь духа выпустили из бутылки, как сказал бы старый Форсайт. Но вчера я разговаривал с одним человеком и тот уверял, что в нынешние времена ничто не может наложить на тебя несмываемого пятна. Жульничал ли ты в карты, воровал ли" драгоценности, - достаточно съездить года на два за границу, и все будет забыто. Ну, а что касается половых извращений, они теперь вовсе и не извращения! Так что нечего робеть!
- Меня больше всего возмущает, что отныне всякая гнусь сможет болтать все, что ей вздумается, - горячо воскликнула Динни.
Сэр Лоренс кивнул:
- И чем большая гнусь, тем она больше будет болтать! Но бояться нам надо не ее, а людей, "гордых тем, что они англичане", а такие еще найдутся!
- Дядя, может Уилфрид как-нибудь доказать, что он не трус?
- Он хорошо воевал,