"Ничего ему не скажу", - подумала она и постучала в окно.
Отец впустил ее.
- Здравствуй, значит, ты не осталась ночевать на Маунт-стрит?
- Нет, папа, не могу же я вечно спать в чужих ночных рубашках!
- Садись, выпей чаю. Я как раз собирался его заварить.
- Папочка, я шла через яблоневый сад и промокла насквозь.
- Снимай чулки, вот тебе старые шлепанцы.
Динни стянула мокрые чулки и села, задумчиво рассматривая свои ноги при свете лампы, пока генерал зажигал спиртовку. Он любил все делать для себя сам. Она смотрела, как он готовит чай, и думала, что он еще молодцеват, подтянут и движется по-прежнему быстро и ловко. На его загорелых руках с длинными гибкими пальцами росли короткие темные волоски. Он выпрямился и, не двигаясь, стал всматриваться в пламя горелки.
Нужен новый фитиль, - сказал он. - Боюсь, что в Индии нам угрожают серьезные неприятности.
- По-моему, от Индии мы теперь получаем куда меньше пользы, чем неприятностей.
Лицо генерала с острыми скулами обратилось к дочери; он внимательно поглядел на нее, и его тонкие губы под полоской густых седых усов улыбнулись.
- А это часто бывает с теми, кто несет бремя ответственности. У тебя красивые ноги.
- Что же тут удивительного, я ведь твоя и мамина дочка.
- Мои хороши только для сапог - жилистые. Ты пригласила мистера Дезерта?
- Нет, еще нет.
Генерал сунул руки в карманы. Он снял смокинг и надел старую охотничью куртку табачного цвета. Динни заметила, что манжеты слегка обтрепались и одной кожаной пуговицы недостает. Темные, дугообразные брови генерала нахмурились, лоб пересекли три резкие складки, но он сказал очень мягко:
- Что-то я, Динни, не понимаю этой перемены религии. Тебе с молоком или с лимоном?
- Если можно, с лимоном. - И подумала: "В конце концов сейчас самое подходящее время. Крепись!"
- Два куска сахара?
- С лимоном три, папа.
Генерал взял щипцы. Он опустил в чашку три куска сахара и ломтик лимона, потом положил щипцы и нагнулся к чайнику.
- Кипит, - сказал он и налил в чашку воду, потом опустил туда ложечку с чаем, вынул ее и передал чашку дочери.
Динни помешала прозрачную золотистую жидкость. Она сделала глоток, поставила чашку на колени и повернулась к отцу.
- Могу тебе объяснить, папа, - сказала она и тут же подумала: "Но тогда ты уж совсем ничего не поймешь".
Генерал налил себе чаю и сел. Динни судорожно стиснула ложечку.
- Видишь ли, когда Уилфрид был в Дарфуре, он наткнулся на гнездо арабов-фанатиков, - они там остались еще со времен Махди. Вождь приказал привести его к себе в шатер и пообещал ему жизнь, если он перейдет в мусульманскую веру.